Где жил тимур. Тамерлан: биография

Тимур. Реконструкция по черепу М. Герасимова

Значение Тимура в мировой истории

Известен тот факт, что почти все великие завоеватели, не останавливавшиеся перед мелочами, но неутомимо гнавшиеся за безграничным расширением своего могущества, были фаталистами; они чувствовали себя орудиями или карающего божества, или таинственной судьбы, увлеченными непреоборимым течением через потоки крови, через груды трупов, все вперед и вперед. Таковы были: Аттила, Чингисхан, в нашу историческую эпоху Наполеон; таков был и Тамерлан, грозный воин, имя которого в течение столетий с ужасом и изумлением повторял весь Запад, хотя сам он на этот раз избежал опасности. Такая общая черта не случайна. Покорение половины мира при отсутствии таких совсем особенных обстоятельств, как во время Александра Великого, может удаться только тогда, когда силы народов уже наполовину парализованы ужасом перед приближающимся врагом; да и отдельный человек, если он не стоит еще просто на степени развития животного, вряд ли способен принять на свою только личную совесть все бедствия, которые причиняет в мире беспощадная война, в продолжение десятков лет стремящаяся с одного поля битвы на другое. Значит там, где дело не идет о войне за веру, в которой уже заранее многое допускается, так как она прежде всего стремится к достижению высокой религиозной цели аd mаjorem Dei gloriаm, только тот окажется на высоте необходимой бесчувственности и бесчеловечности, чей ум поглощен неотступной идеей о божественной миссии или о своей «звезде» и закрыт для всего, не служащего его исключительной цели. Человек, не утративший всякого понятия о нравственной ответственности и общечеловеческих обязанностях, будет поэтому дивиться на эти ужаснейшие явления всей мировой истории точно так же, как можно дивиться на величественную грозу, пока гром не ударит в слишком опасной близости. Приведенное соображение может, пожалуй, служить для объяснения особенных противоречий, встречающихся в подобных характерах, ни в ком из них, может быть, больше, чем в Тамерлане или, чтобы употребить более точную форму его имени, Tимуpленке. Нельзя сказать, чтобы кто-либо из вождей второго монголо-татарского переселения народов отличался от вождей первого меньшей степенью дикости и свирепости. Известно, что Тимур особенно любил, после выигранной битвы или завоевания города, сооружать возможно высокие пирамиды, то из одних голов, то из целых тел убитых врагов; а там, где он находил полезным или нужным, чтобы произвести прочное впечатление или подать пример, он заставлял свои орды расправляться не лучше, чем сам Чингисхан. И наряду с этим все же встречаются черты, которые в сравнении с такой свирепостью кажутся не менее странными, чем пристрастие Наполеона к Гётевскому Вертеру рядом с его грубой беспощадностью. Я вывожу это не из того, что под именем Тимура до нас дошли довольно объемистые записки, частью военные рассказы, частью рассуждения военно-политического характера, по содержанию которых часто едва ли возможно заключить, что в лице их автора мы имеем перед собой одного из величайших извергов всех времен: если б даже достоверность их была вполне доказана , все же надо помнить, что бумага все терпит, и в пример можно привести мудрое законодательство Чингисхана. Также нет надобности придавать слишком большое значение изречению, вырезанному на кольце Тимура: расти-русти (по-персидски: «право – сила»); что оно не было простым лицемерием, обнаружилось, например, при одном замечательном случае, во время армянского похода 796 (1394) года. Местный летописец описывает его следующим образом: «Он стал лагерем перед крепостью Пакран и овладел ею. Он велел поставить в две отдельные толпы, с одной стороны триста мусульман, с другой – триста христиан. После того им было сказано: мы убьем христиан, а мусульман выпустим на свободу. Там же были двое братьев епископа этого города, которые вмешались в толпу неверных. Но тут монголы подняли свои мечи, убили мусульман и освободили христиан. Те два христианина начали сейчас же кричать: мы слуги Христовы, мы православные. Монголы воскликнули: вы солгали, поэтому мы вас не выпустим. И они убили обоих братьев. Это причинило епископу глубокую скорбь, хотя оба они умерли исповедуя истинную веру». Случай этот тем более достоин замечания, что, вообще говоря, христиане далеко не могли рассчитывать на мягкость со стороны Тимура; он был сам мусульманин и хотя склонялся к шиизму, однако прежде всего горячо преследовал строгое проведение законов Корана и истребление иноверцев, если только они не заслуживали себе пощаду, отказавшись от всякой попытки к сопротивлению. Правда, в его единоверцам обыкновенно приходилось немногим лучше: «как хищные волки на изобильные стада» нападали татарские орды, теперь как и за 50 лет до того, на жителей городов и стран, возбудивших неудовольствие этого страшного человека; даже мирная сдача не всегда спасала от убийств п грабежа, особенно в тех случаях, когда бедняки подозревались в неуважении к аллахову закону. Всего легче отделались на этот раз восточноперсидские провинции, по крайней мере там, где они не возбуждали гнева Тимура последующими восстаниями, потому просто, что они должны были быть присоединены к непосредственным владениям нового победителя мира; тем хуже велел он опустошить Армению, Сирию и Малую Азию. В общем, его нашествие было довершением разорения мусульманских стран. Когда он умер, в чисто политическом отношении все снова стало таким же, как было до него; нигде обстоятельства не развернулись иначе, чем, по всей вероятности, было бы, если б не произошло минутного создания его великого царства: но его пирамиды из черепов не могли способствовать восстановлению разоренных городов и сел, и его «право» не обладало во всяком случае силой пробуждать жизнь из смерти; иначе, оно было, как говорит пословица, тем summum jus, которое есть summа injuriа. Действительно, Тимур был только, так сказать, «великим организатором побед»; искусство, с каким он умел составлять свои войска, обучать военачальников, поражать противников, как ни мало достоверного мы о нем узнаем, есть во всяком случае проявление столько же смелого и сильного, сколько тщательно обдумывающего ума и из ряду выходящего знания людей. Таким образом, своими тридцатью пятью походами распространил он еще раз ужас монгольского имени от границ Китая до Волги, от Ганга до ворот Константинополя и Каира.

Происхождение Тимура

Tимуp – имя его значит железо – родился 25 Шабана 736 (8–9 апреля 1336) года, в предместье траксоксанского Кеша (теперь Шахрисабз, к югу от Самарканда) или в одном из соседних сел. Отец его, Тарагай, был предводителем татарского племени Барлас (или Барулас) и, как таковой, главным начальником занятого ими округа Кеша, то есть он владел одной из бесчисленных маленьких областей, на которые давно уже распалось государство Джагатая; со смерти Барака, то один, то другой из преемников Чингисхана или из других честолюбивых предводителей старались соединить их в большие общины, но до тех пор без действительных результатов. Племя Барлас официально причисляется к чисто монгольским, происхождение Тимура ведется от одного из ближайших доверенных Чингисхана, а с другой стороны от дочери самого сына его, Джагатая. Но он ни в каком случае не был монголом; так как Чингисхан считался монголом, то льстецы его могущественного преемника сочли своим долгом установить возможно близкую связь между ним в первым основателем мирового владычества татар, и нужные для этой цели родословные были составлены только впоследствии.

Внешность Тимура

Уже внешний вид Тимура не соответствовал монгольскому типу. «Он был», – так рассказывает его арабский биограф, строен и велик, высокого роста, как потомок древних гигантов, с могучей головой и лбом, плотный телом и сильный... цветом кожи бел и румян, без темного оттенка; широкоплечий, с крепкими членами, сильными пальцами и длинными бедрами, пропорционального телосложения, длиннобородый, но с недостатком в правой ноге и руке, с глазами полными мрачного огня и громким голосом. Страха смерти он не знал: уже будучи близок к 80 годам , он сохранил духовно полную уверенность в себе, телесно – крепость и упругость. По твердости и способности сопротивления он подобен был каменной скале. Он не любил насмешек и лжи, был недоступен шутке и забаве, зато хотел всегда слышать одну правду, если даже она была ему неприятна; неудача никогда его не печалила, а успех никогда не веселил». Это изображение, внутренняя сторона которого кажется совершенно соответствующей действительности, только во внешних чертах не совсем согласно с портретом, который нам дают позднейшие изображения ; тем не менее в главном оно может иметь притязание на некоторую достоверность, как передача основанного на глубоких впечатлениях предания, там, где стилистические соображения не слишком влияли на автора, очевидно превосходно обдумывавшего изящество и симметрию своего изложения. Несомненно существование телесного недостатка , которому он обязан своим персидским прозвищем Тимурленка, «хромой Тимур» (по-турецки – Аксак Тимур); недостаток этот однако не мог быть значительным препятствием в его движениях, так как особенно прославлялось его уменье объезжать коней и владеть оружием. В те времена оно могло быть особенно полезно ему.

Средняя Азия в годы юности Тимура

В обширных областях бывшего царства Джагатая все обстояло снова так, как за 150 лет раньше, в дни распадения государства каракитаев. Там, где выискивался смелый предводитель, который умел собрать вокруг себя несколько племен для наездничества и сражений, быстро возникало новое княжество, а если за ним появлялся другой, сильнейший, оно находило не менее быстрый конец. – Подобной участи подвергались и властители Кеша, когда по смерти Тарагая на его место вступил брат его, Хаджи Сейфаддин. Как раз в это время (760=1359), в Кашгаре [области на север и восток от Сырдарьи] одному из членов дома Джагатая, преемнику Барака, по имени Туглук-Тимуру, удалось провозгласить себя ханом и склонить многие племена Туркестана к признанию своего достоинства. С ними выступил он, чтобы вновь завоевать остальные провинции царства [то есть, Среднюю Азию], из которых самой значительной и все еще самой цветущей была область Окса [Амударьи]. Маленький князь Кеша со своими слабыми силами не в состоянии был противостоять нападению; но в то время, как он свернул по направлению к Хорасану, его племянник Тимур отправился в неприятельский стан и объявил свое подчинение владычеству Туглука (761=1360). Понятно, он был принят с радостью и пожалован областью Кеша; но едва хан успел увериться в обладании Трансоксанией [областью между Амударьей и Сырдарьёй], как между вождями племен в его войске загорелись новые несогласия, которые приведи к разным маленьким войнам и вынудили Туглука временно возвратиться в Кашгар. Пока он там старался привлечь к себе новые и, по возможности, более надежные силы, его эмиры передрались между собою, причем Тимур постоянно вмешивался в их распри, заботясь прежде всего о том, чтобы держать в отдалении своего дядю Хаджи Сайфеддина Кешского, который снова появился на горизонте. Наконец, они помирились; но когда вновь приблизился хан (763=1362), которому между тем удалось набрать новые войска, Сейфаддин не доверился миру и отправился через Окс в Хорасан, где он вскоре после того погиб.

Участие Тимура в среднеазиатских междоусобиях

При новом распределении владений, которое Туглук произвел после вскоре затем оконченного завоевания Трансоксании и области между Гератом и Гиндукушем, он назначил своего сына Ильяса вице-королем в Самарканде; при его дворе получил важное значение и Тимур, со смерти дяди ставший неоспоримым властителем Кеша; затем хан отправился назад в Кашгар. Между тем вскоре произошли раздоры между Тимуром и визирем Ильяса; первый должен был, как говорят, покинуть столицу после того, как был открыт задуманный им заговор, и бежал к Хусейну, одному из эмиров, враждебных Туглуку и его дому, удалившемуся в степь с немногими приверженцами после поражения своей партии. Тем временем его небольшая рать была рассеяна правительственными войсками, и в жизни Тимура наступил период, полный приключений. Он то скитался между Оксом и Яксартом [Амударьёй и Сырдарьёй], то прятался в Кеше или Самарканде, однажды был продержан несколько месяцев в плену одним из мелких владетелей, потом выпущен на свободу почти без всяких средств, пока наконец ему не удались еще раз собрать вокруг себя несколько наездников из Кеша и окрестностей для новых предприятий и с ними пробиться на юг. Там, со времени распадения царства Джагатая, Седжестан стал снова самостоятельным под управлением собственного князя, которому не мало хлопот причиняли соседние горные народы Гура и собственно Афганистана, конечно, давно уже освободившиеся от всякого иноземного влияния, а иногда также владетели соседнего Кермана. У князя Седжестана, согласно заранее сделанному условию, снова встретились Тимур с Хусейном и в продолжение некоторого времени помогали ему в военных делах; затем они оставили Седжестан и, видимо подкрепленные новыми ордами бродячих татар, которых было много повсюду, отправились в местность близ Балха и Тохаристана, где они, отчасти мирным путем, отчасти сильными нападениями подчиняли себе область за областью, причем войска их быстро возрастали по мере успеха. Приближавшееся против них из Самарканда войско, несмотря на свое численное превосходство, было разбито ими на берегу Окса, благодаря удачной хитрости; Окс был перейден, и тут население Трансоксании, без того уже не очень довольное владычеством кашгарцев, толпами повалило к обоим эмирам. До какой степени изобретательный ум Тимура не упускал также никакого средства повредить противникам и распространить всюду страх и ужас перед своими, все еще умеренными силами, видно из одного рассказа об этом времени. Когда он, рассылая свои отряды во все стороны, захотел также занять снова Кеш, то, чтобы достигнуть выступления стоявшего там значительного отряда врагов, он велел пустить на город 200 всадников, из которых каждый должен был привязать к хвосту своей лошади большую, развесистую ветку. Поднятые таким образом необыкновенные облака пыли произведи на гарнизон впечатление, будто подступает бесчисленная армия; он поспешно очистил Кеш, и Тимур снова мог раскинуть свои лагерь в родном месте.

Тимур и Хусейн завладевают Средней Азией

Но он недолго оставался праздным. Была получена весть, что Туглук-Хан умер; еще до приближения смелых мятежников, Ильяс решил возвратиться в Кашгар, чтобы вступить там на престол своего отца, и уже собрался в путь со своим войском. Предполагалось, что если даже он не немедленно успеет вернуться, то все же появится снова через короткий срок, чтобы отнять провинцию у мятежных эмиров. Поэтому Тимур и Хусейн сочли лучшим нанести еще удар отступавшему, пользуясь тем, что как раз в это время к ним, как к освободителям страны, со всех сторон стекались новые войска; в самом деле, им удалось настичь кашгарское войско в пути, разбить его несмотря на упорную оборону и преследовать за Яксарт (765=1363). Трансоксания оказалась снова предоставленной одним своим эмирам. В ханы избрали одного из потомков Джагатая, Кабул-Шаха, разумеется с подразумевающимся условием, чтобы он оставался безгласен; но, прежде чем положение вещей могло установиться, уже приблизились новые войска из Кашгара под личным предводительством Ильяса. Трансоксанцы под начальством Тимура и Хусейна выступили против них к востоку от Яксарта вблизи Шаша (Ташкента); но на этот раз победа после двухдневной битвы осталась на стороне противников (766=1365), сам Тимур должен был отступить в Кеш, а после и назад через Окс, так как у Хусейна не хватило мужества удержать черту реки; все достигнутое в прошедшем году казалось потерянным. Но дух мужества и самоуверенности, который Тимур видимо и тогда уже умел внушать своим подчиненным, придал жителям Самарканда силы для успешной обороны города, к осаде которого вскоре после того приступил Ильяс. В решительную минуту, когда дальнейшая защита казалась невозможной, кони врагов вдруг стали падать целыми массами от чумы; враги должны были снять осаду, и её неудачный исход оказался по-видимому роковым для самого владычества Ильяса. Молва говорит, по крайней мере, что через короткое время один из эмиров, Камараддин Дуглат, предательски лишил его престола в жизни и можно предположить, что наступившее вследствие этого смятение в Кашгаре сделало невозможными дальнейшие попытки против Трансоксании. Во всяком случае, дальнейшие предания рассказывают лишь о совершенно случайных нападениях мелких отрядов из пограничных племен, во время новых междоусобий, которые по-прежнему сочли нужным завести между собой трансоксанские вожди но устранении внешней опасности.

Убийство Хусейна Тимуром

В особенности невыносимы сделались вскоре отношения между честолюбивым Тимуром и его прежним сообщником Хусейном, вряд ли так исключительно по вине последнего, как хотят утверждать панегиристы Тимура. В быстро вспыхнувшей между ними войне (767=1366), туземные эмиры по обыкновению колебались то туда, то сюда, и однажды Тимуру снова пришлось так плохо, что у него оставалось всего сотни две людей. Он спас себя поступком неслыханной смелости. Со своими 243 всадниками он подошел ночью к крепости Нахшеб (теперь Карши в Трансоксании); 43 из них должны были остаться при лошадях, с одной сотней он выстроился перед одними из ворот, а последние 100 должны были перелезть через городскую стену, убить заснувших у ворот часовых и тогда впустить его. Предприятие удалось; прежде еще чем жители узнали о близости врага, крепость была в его власти – большая часть гарнизона, в количестве 12000 человек, были расположены в окрестностях и слишком поздно заметили, что у них отнят самый центр их позиции. Многократными короткими вылазками Тимур беспокоил то здесь, то там вернувшихся, чтобы вновь занять город врагов, так что они, снова преувеличивая численность его войска, наконец удалились (768=1366). Успех, конечно, снова привлек к нему большое войско; но подобные перемены произошли еще несколько раз, прежде чем ему улыбнулась окончательная победа. Это случилось в 771 (1369) г., когда ему удалось устроить общий союз эмиров против Хусейна, с которым он до того еще раз соединился в 769 (1367) г. по поводу дележа страны. По-видимому, он уже выступил здесь, как воин Аллаха; по крайней мере, он заставил одного дервиша изречь себе прорицание, уполномочивавшее его на это прозвание, влияние которого не мало способствовало увеличению его партии. Хусейн, резиденция которого была в Балхе, после потерянной битвы не надеялся удержать за собой город; он сдался, но все же был убит двумя своими личными врагами, если не по приказанию Тимура, то все же с его согласия. Тимур сделался единодержавным властителем всей Трансоксании и страны к югу до Гиндукуша.

Объединение Средней Азии Тимуром

Тимур при осаде Балха. Миниатюра

Положение, которое он занял, было, без сомнения, довольно неясно. Турок всегда готов, как мы это видели на многих примерах, отрубить голову своему законному государю, если ему не нравится его правление; но он крайне консервативен во всех религиозных и политических отношениях и с трудом решается признать за нового владыку кого-нибудь, кто не принадлежит к роду прежнего. Тимур слишком хорошо знал людей, чтоб не принять в расчет этого настроения своего народа; он решил представить себя просто атабегом (чтобы употребить уже известное нам западнотурецкое выражение) одного из Чингисханидов: верный признак того, скажем мимоходом, что он сам не был в родстве с законной царствующей династией. Итак, созванный для подтверждения происшедших перемен курултай, совет трансоксанских родоначальников, должен был избрать одного из потомков Джагатая в Хаканы или Кааны, как гласил титул высшего Великого Хана, сам же Тимур присвоил себе низший титул Гур-Хана , который носили прежние государи Кашгара и Самарканда и приказах официально называть себя не Тимур-Ханом, но только Тимур-бегом или эмиром Тимуром. Это как бы Наполеон, который остановился на титуле первого консула; его преемники только прекратили избрания Великого Хана, сами же тоже никогда не принимали этого титула , а довольствовались званием бега или шаха. Правда, что они не имели никакого повода особенно величаться, так как тотчас после смерти Тимура насильно собранное им царство распалось на части, как и до него оно было составлено из кусков и обрывков. Уже не раз мы ясно могли видеть, что у этих, все еще на половину кочевых, народов власть правителя основывалась единственно на том влиянии, которое он умел приобрести своей личностью. Бесконечный труд, какого стоило Тимуру возвыситься из мелкого начальника до высшего бега целой Трансоксании во время десятилетних войн, в течение которых, почти до момента своего окончательного успеха, ему часто приходилось видеть себя в положения полководца без войска; с другой стороны, полная невозможность сохранить после своей смерти единство своего сборного государства представляют такую резкую противоположность с беспрекословным повиновением, которое оказывали ему в продолжение целых двадцати шести лет, с самого признания его всеобщим повелителем, все его необузданные соплеменники без исключения, что мы думали бы иметь перед собой загадку, если б упомянутая основная черта турецкого характера не давала простого и удовлетворительного объяснения; а именно: турки, а не собственно монголы играли с Тимуром главную роль при втором нашествии на переднюю Азию; так как, если даже отдельные монгольские племена остались со времен Чингисхана в землях Джагатая, подавляющее большинство населения, исключая персидских таджиков, состояло все же из турок в широком смысле слова, и монгольское меньшинство давно уже исчезло в нем. В сущности, это, конечно, не сделало большой разницы; не совсем такими кровожадными и варварскими, как орды Чингисхана, но тоже достаточно кровожадными и варварскими являлись войска Тимура во всех странах, на которые насылал их великий завоеватель с той минуты, как он получил власть в свои руки в Трансоксании, в печальным результатом его великой военной деятельности было и остается окончательное падение восточной цивилизации средних веков.

Не без дальнейших хлопот удалось новому государю Трансоксании удержать в своей власти совершенно отвыкших от подчинения и повиновения бегов. Не раз в течение следующих годов рассказывается о самонадеянных эмирах и нойонах, которые отказывались терпеть над собой начальника, каким бы сильным он ни являлся; но это были всегда отдельные и лишенные связи восстания, подавить которые удавалось без большого труда. В таких случаях достойна замечания мягкость, на самом деле несвойственная Тимуру, которую он выказал людям, не хотевшим признавать возвышения над собою своего, некогда едва равноправного с ними, товарища: видно, что он заботился о восстановлении единства, которое не нарушалось бы чувствами мести отдельных родов, и уже потом надеялся силою своей личности и своих внешних успехов, победами и добычей, которые он доставлял своим, постепенно превратить всякое прекословие в одушевленную преданность. Ему было теперь тридцать четыре года; его знание людей, военные способности и таланты правителя успели развиться до полной зрелости в течение долгого времени испытаний, и по прошествии двух десятилетий ему удалось достигнуть своей цели. А именно, до 781 (1379) г. почти ежегодными походами было покорено все пространство старого царства Джагатая, в тоже время усмирены бунты, часто перемешивавшиеся с этими войнами, наконец, влияние нового могущества распространено и на северо-запад. Кроме Камараддина Кашгарского, особенно много хлопот причиняло усмирение эмира города Хорезма, с давнего времени пользовавшегося довольно большой самостоятельностью в своем в стороне лежавшем оазисе; едва бывал заключен мирный договор, и Тимур прибывал опять в свою столицу, как обыкновенно приходило вскоре известие, что Юсуф-Бек – так звали владетеля Хорезма – под каким-нибудь предлогом снова восстал. Наконец, в 781 (1379) г. этот упрямый человек умер, в то время как столица его снова находилась в осаде; жители продолжали еще некоторое время оборону, пока город не был взят силой, и тут его постигло основательное наказание. Страна поступила в непосредственное владение Тимура, между тем как в отдаленной и далеко к востоку простиравшейся Кашгарской области завоеватель удовольствовался тем, что после нескольких побед в 776–777 (1375–1376) годах принудил Камараддина к бегству в среднеазиатские степи и принял присягу в верности себе от племен, до тех пор ему подвластных. Значительная часть их, вероятно, увеличила собой армию Тимура.

Вмешательство Тимура в дела Золотой Орды. Тохтамыш

Уже по возвращении с востока мы находим Тимура достаточно сильным, чтобы вмешаться в дела значительно большего, хотя, без сомнения, расслабленного внутренними смутами государства, именно Кипчака, которое со времени смерти Узбека, сына Джани-Бека (758=1357), было потрясено продолжительными дворцовыми революциями и распалось на несколько отдельных государств, совершенно как царство Джагатая, с той разницей, что оно до тех пор не нашло себе такого сильного восстановителя, как Тимур. Около 776 (1375) г. западная часть Кипчака, область собственно «Золотой Орды», находилась во власти одного данника тамошнего хана, Mамая, между тем как на востоке Яика (реки Урала), после многочисленных ссор между различными потомками Джучи, в то время одержал верх Уpус Хан. Он вел войну с одним соперником, Tyлуем , который оказывал сопротивление его планам, направленным к объединению всех племен восточного Кипчака; когда Тулуй погиб в одной битве, его сын Тохтамыш бежал к Тимуру, только что вернувшемуся из Кашгара в Трансоксанию (777=1376). Кипчакская область между Хорезмом и Яксартом непосредственно касалась трансоксанской границы, и Тимур, не долго думая, воспользовался случаем распространить свое влияние и в эту сторону, оказав поддержку претенденту. Тохтамыш, который, разумеется, с самого начала должен был объявить себя вассалом своего покровителя, получил небольшое войско, с которым он пошел вниз по Яксарту и завладел областями Отрара и окрестными; но так как в то же время до середины 778 (конца 1376) г. он многократно дал себя побить сыновьям Уруса, то Тимур наконец сам выступил против них. Зима помешала решительному успеху, но тем временем умер Урус, а против его сына, неспособного, преданного одним чувственным наслаждениям, Тимура-Мелика, скоро воцарилось предубеждение среди его собственных подданных; поэтому Тохтамыш со вторично вверенным ему трансоксанским войском оказался, наконец, в силах разбить неприятельские войска (конец 778=1377) и при втором столкновении взять в плен самого Тимура Мелика. Он велел его умертвить и теперь уже скоро добился своего признания во всей восточной половине Кипчакского царства; с этого времени до 1381 (783) г. он довершил еще завоевание царства Золотой Орды в России, уже сильно поколебленного поражением Мамая великим князем Дмитрием в 1380 (782) г. и этим закончил восстановление государственного единства всех прежних Кипчакских владений. Этим они номинально поступали под верховное владычество Тимура; но мы скоро увидим, что Тохтамыш только ожидал случая отказаться от службы своему прежнему покровителю.

Средняя Азия под управлением Тимура

Как только успех Тохтамыша в Кипчаке стал делом решенным, Тимур мог на время спокойно предоставить ему дальнейшее ведение своего предприятия, когда же в 781 (1379) г. было сломано последнее сопротивление жителеи Хорезма и этим весь север и восток сделались ему подвластными, Тимур мог подумать о том, чтобы выступить завоевателем также на запад и юг. Персидские, арабские и турецкие земли, несмотря на все опустошения, которым они подвергались уже в течение столетий, все еще были для кочующей толпы скудной Средней Азии обетованной землей, полной необыкновенных сокровищ и наслаждений, и еще раз основательно ограбить ее представлялось им далеко не неблагодарным трудом. Тем более понятно, что с той минуты, как Тимур перешел Окс, прекращаются почти всякие попытки эмиров Трансоксании и непосредственно принадлежащих к ней областей – подвергнуть сомнению его владычество; его господство над войском, которое он себе достал, делается неограниченным. В областях Хорезма и Кашгара, имевших за собой долгую самостоятельность, мы, правда, еще встречаем позже отдельные попытки свергнуть иго, когда великий завоеватель находится в сотнях миль расстояния от какого-нибудь честолюбивого предводителя или изгнанного князя; но в общем, с начала своего первого персидского похода, Тимур без малейшего затруднения пользовался безусловным послушанием тех сотен тысяч , до которых скоро возросли его войска. Тяжесть обязанностей, которые он возлагал на них и на себя, беспримерна и далеко превосходит все бывшее при Чингисхане: тот распоряжался целым множеством больших полков, которые он рассылал лучеобразно под предводительством разных начальников; Тимур обыкновенно лично вел все свои походы, если дело не шло о совсем незначительных набегах, и не раз делал переходы из Трансокс/pании прямо в Малую Азию и Сирию, или обратно. Для верной оценки его военной деятельности не следует также оставлять без внимания, что в Передней Азии ему приходилось иметь дело с менее жалкими противниками, чем в большинстве случаев полководцам Чингисхана: монголы и татары мало-помалу перестали быть чем-то новым; панический страх, предшествовавший им при их первом появлении, не мог уже повторитъся; теперь приходилось выдерживать битвы иного рода, преодолевать гораздо более мужественное сопротивление, и довольно часто за уходом свирепого победителя следовало восстание побежденных, требовавшее новой войны для своего усмирения. Таким образом Самарканд, который Тимур сделал столицей своего царства, и Кеш, оставленный как летняя резиденция, редко удостаивались чести принимать в своих стенах грозного бега; большие дворцы и парки, которые он по татарскому обычаю велел выстроить и развести в обоих этих местах, как позже и во многих других больших городах становившегося все обширнее государства, стояли большей частью пустыми: его отечеством был военный лагерь.

Тимур на пиру. Миниатюра, 1628

Покорение Афганистана Тимуром и борьба с сербедарами (1380–1383)

Тимур был не такой человек, чтобы остановиться за неимением предлога к войне, когда в 782 (1380) году он приготовился напасть на эмира хератского, своего ближайшего соседа на западе. Как некогда Чингисхан потребовал от шаха Хорезма Мухаммеда признания своего владычества в той лестной форме, что просил его считать себя его сыном, так и Тимур не менее вежливо просил Куртида Гиясаддина, царствовавшего тогда в Герате, посетить его, чтобы принять участие в курилтае, на который собирался в Самарканд избранный кружок эмиров, т. е. вассалов приглашавшего. Гиясаддин понял цель приглашения, и хотя он по-видимому не выказал своего смущения, а напротив, очень любезно обещал приехать позже при удобном случае, все же он счел нужным привести в порядок крепостные укрепления Герата, в то время как сам он должен был посвятить себя еще другой задаче. Его беспокойные соседи, опасные Сербедары из Себзевара снова вынудили его наказать их за какие-то нарушения порядка. Бесстыдство этих интересных головорезов с течением годов становилось все хуже, так что они делались тягостными всей окрестности, несмотря на почти беспрестанные ссоры их между собой. Самая дерзкая их выходка уже в конце 753 (нач. 1353) г. привела в изумление весь мир: их тогдашний правитель, Ходжа Яхья Керравий, отрубил голову последнему Ильхану Тогай-Тимуру, потребовавшему от него клятвы в верностиa href=, в его собственной резиденции в Гургане, куда Ходжа явился как бы для исполнения этого требования со свитой в 300 человек; – «всякий», – замечает при этом персидский историк, – «кто когда-нибудь узнает об этой их безрассудной храбрости, будет грызть палец изумления зубом удивления». Во всяком случае, их дальнейшие попытки присвоит себе область, которою еще владел Тогай-Тимур – она обнимала собой главным образом Гурган и Мазандеран – не удались; один из офицеров убитого князя, эмир Вали, провозгласил себя там государем и удержался против сербедаров; но, несмотря на это, они остались больным местом восточноперсидских князей, и особенно много хлопот с ними приходилось беспрестанно иметь властителям Герата. Так и теперь: в то время как Гиясаддин отнял у сербедаров Нишапур, который они уже давно себе присвоили, с другой стороны во владения Герата ворвался сын Тимура, Mиран-Шах, с войском из Балха (конец 782=нач. 1381). Вскоре за ним последовал и отец с главной армией: Серахс, где командовал брат Гиясаддина, должен был сдаться, Бушендж был взят приступом, сам Герат сильно осажден. Город хорошо защищался; тогда Тимур стал грозить Гиясаддину, что если город не сдастся добровольно, он сравняет его с землей и велит перебить все, живущее в нем. Маленький князек, который один не мог долго противиться такой превосходной силе и не смел рассчитывать на помощь с запада, упал духом; вместо того, чтобы вести войско на выручку, он решился на сдачу. Также и удальцы себзеварские на этот раз не поддержали чести своего имени: они сейчас же выказали готовность приветствовать опасного завоевателя как покорные слуги; только позже, когда гнет иностранного владычества сделался им тягостным, выказали они еще в нескольких возмущениях свою старую отвагу. В одном отношении впрочем сам великий полководец следовал примеру шаек коммунистов: он дружил, где только мог, с дервишами, чтобы извлекать пользу из большого влияния этих бродячих святых или святых бродяг на низшие народные классы, как он уже пытался это делать в начале своего поприща. Этому соответствовало и то обстоятельство, что он придерживался шиизма , хотя в его войсках господствовал турецкий элемент: его правилу, что как на небе один Бог, так и на земле должен существовать только один властитель, более подходили догматы Дюжинников, чем учение суннитов, все еще признававших истинной главой Ислама египетских халифов Аббасидов. – Конечно, недолго все продолжало идти так ровно, как сначала. Крепость эмира Вали, Исфараин, пришлось взять штурмом, и только тогда он решился подчиниться; но едва трансоксанцы удалились из его земли, как он уже снова выказал желание самому перейти в наступление. Сербедары также восстали, а в Герате и окрестностях несколько храбрых предводителей отказывались от повиновения, несмотря на заключенный мир. Ответственность за последнее была возложена на Гиясаддина, и он был послан со своим сыном в крепость, где их позже умертвили; тогда же трансоксанцы огнем и мечем в продолжение 783–785 (конец 1381–1383) устранили всякое сопротивление в этих местностях. Каким образом это происходило, можно себе представить, если знать, что при вторичном взятии Себзевара. уже раньше отчасти разоренного, 2000 пленных послужили материалом для постройки башен, причем их клали рядами между пластами камня и известки и так замуровывали живыми. Почти также ужасно свирепствовали орды Тимура в Седжестане, властитель которого Кутбаддин хотя сдался, но не мог принудить свои войска, более жаждавшие битвы, сложить оружие. Потребовалось еще горячее сражение, пока эти 20.000 или 30.000 человек были отброшены в главный город Зерендж; за это раздраженный победитель по входе своем в город приказал перебить всех жителей «до ребенка в колыбели» (785=1383). Потом завоевание пошло дальше в горы Афганистана: были взяты Кабул и Кандахар, покорена вся земля до Пенджаба, и таким образом на юго-востоке опять достигнута граница владычества Чингисхана.

Поход в Кашгар 1383 г.

Тем временем сделалось необходимым во второй раз вторгнуться в область бывшего ханства Кашгарского. Между владевшими им племенами уже со времени Туглук-Тимура выдвинулись на первый план джеты, которые кочевали на востоке, к северу от верхняго Яксарта, до той стороны озера Иссык-Куля. Они появляются под предводительством то Камараддина, то Хизр Ходжи , сына Ильяса, которые, сколько раз их ни изгоняли из их земель, всегда возвращались через некоторое время, чтобы восстановлять против Тимура племена Кашгарского царства. Так и теперь, мятежные волнения между джетами вызвали поход; в 785 (1383) г. трансоксанское войско пробралось через всю страну за озеро Иссык-Куль, не поймав однако нигде самого Камараддина. Известие об этом застало Тимура в Самарканде, где он промедлил в 786 (1384) г. несколько месяцев, по счастливом окончании афганского похода, украшая свою резиденцию награбленными сокровищами и редкостями и водворяя различных искусных ремесленников, которых он, по татарскому обычаю, насильно привез из Герата и других городов, чтобы привить ремесла на своей родине.

Завоевание Тимуром южного берега Каспия (1384)

Так как на востоке было пока водворено спокойствие, он мог теперь сам снова направиться в Персию, где храбрый и неутомимый эмир Bали опять выступил во главе войска, несмотря на поражения предыдущего года. Этот способный и проницательный человек с самого первого появления Тимура в Хорасане тщетно хлопотал о том, чтобы соединить князей южной и западной Персии в общий союз против угрожающего завоевателя: тот из них, который обладал наибольшим политическим смыслом, Музаффарид Шах Шуджа, счел, согласно старым преданиям своего княжества, всего благоразумнее с самого начала отказаться от всякого сопротивления, и еще незадолго до своей смерти послал драгоценные подарки Тимуру и просил его покровительства для своих сыновей и родственников, между которыми он хотел разделить свои провинции; остальные же следовали политике страуса, еще более излюбленной на Востоке, чем даже в Англии, и не думали о том, чтобы придти на помощь владетелю Гургана и Мазендарана. Этот последний, когда к нему подступил Тимур в 786 (1384) г., сражался, как отчаянный; он оспаривал у врага каждую пядь земли, но долго противоборствовать такому сильному противнику было невозможно. Наконец, он должен был оставить и свою столицу Астеpабад; в то время, как все ужасы татарской свирепости разразились над несчастным населением, Вали бросился через Дамеган в Рей, оттуда, как рассказывают, в Табаристанские горы. Показания о его конце расходятся; верно только то, что вскоре затем его постигла смерть среди сумятицы, которую вызвало и в остальной Персии дальнейшее наступление Тимура на запад.

Государство Джелаиридов в эпоху Тимура

Прежде всего Тимур двинулся на страну между самим Реем и Teбризом, столицей прежних Ильханов. Мы помним, что до мирному договору между Малым и Большим Хасанами, Мидия и Азербайджан достались первому, а последний удовольствовался арабским Ираком. Но Малому Хасану недолго пришлось пользоваться своим, наконец, упроченным владычеством; уже в 744 (1343) г. он был убит своей собственной женой, думавшей, что до сведения её мужа дошли любовные отношения её к одному из эмиров. Хулагид, именем которого правил Хасан, сделал слабую попытку управлять теперь самостоятельно, но был устранен братом убитого, Ашрафом, поспешившим прибыть из Малой Азии. Победитель расположил свою резиденцию в Тебризе; но если Малый Хасан не мог считаться человеком с очень щекотливой совестью, то Ашраф был прямо отвратительнейшим тираном. В конце концов, он так основательно надоел многим из своих собственных эмиров, что они призвали в страну Джанибека, хана Золотой Орды, который в 757 (1356) г. в самом деле вторгнулся в Азербайджан и умертвил Ашрафа. С ним пришло к концу кратковременное владычество Чобанидов. Кипчакские князья, конечно, должны были немедленно отступиться от только что приобретённой собственности: уже в 758 (1357) г. Джанибек был убит своим собственным сыном Бердибеком, и естественно последовавший за таким насилием упадок династии сделал надолго невозможными дальнейшие предприятия против южного Кавказа. Это дало возможность Джелаириду Увейсу, сыну тоже умершего в 757 (1356) Большого Хасана, овладеть после нескольких промежуточных перемен, Азербайджаном и Мидией до Рея, так что теперь Ильханы соединили уже под своим скипетром и Ирак и Азербайджан.

Но жизнь, которую они вели в своей резиденции Тебризе, далеко не была спокойна. Увейс (757–776=1356–1375) был, без сомнения, сильный князь; он немедленно усмирил (767=1366) случайное восстание своего наместника в Багдаде, и давал также чувствовать свою силу князьям Ширвана и мазендеранскому эмиру Bали, с владениями которого его собственные граничили при Рее. Но с его смертью уже кончилось процветание Джелаиридов. Следующему за ним сыну его, Хусейну (776–783 = 1375–1381), уже больше не удавалось обуздывать сменявшиеся одно другим восстания своих родственников и других эмиров, которые перемешивались самым затруднительным образом с нападениями музаффаридского Шаха Шуджи на Багдад и на северную Мидию; в конце концов, его брат Ахмед напал на него в Тебризе, убил его и захватил в свои руки власть, которою и пользовался со многими переменами и перерывами до 813 (1410) г. Это был своевольный и жестокий, даже свирепый князь, но хитрый и упрямый человек, который никогда не давал несчастью сломить себя, и выдержал все бури, разразившиеся кругом него со времени нашествия Тимура до самой смерти страшного завоевателя мира, чтобы, в конце концов, сделаться жертвой своего собственного честолюбия. При этом он был образованный человек, любил поэзию и музыку; сам был хорошим поэтом, равно как превосходным художником и каллиграфом; короче, во многих отношениях замечательным человеком: жаль только, что он предавался употреблению опиума, в то время всё более и более распространявшемуся между дервишами, как и между мирянами, вследствие чего часто делался совершенно невменяемым – в этом состоянии он, по-видимому, и совершил самые худшие из своих кровавых дел. Это был тот самый Ахмед, который среди различных ссор со своими братьями, тоже заявлявшими притязания на престол, пропустил мимо своих ушей крик о помощи эмира Вали, и которому теперь пришлось самому почувствовать когти тигра, в ту минуту, как храбрец-эмир был побежден.

Война Тимура в Азербайджане (1386)

В конце 786 и до осени 787 (1385), Тимур был, правда, занят только одной заботой – уничтожить Вали: хотя он преследовал его через границу, когда тот удалился в Рей, т. е. во владения Ахмеда, и хотя без труда взял еще Султанию у Джелаирида, положение которого в этой стране не было прочно, как только Вали между тем скрылся, татары еще раз повернули, чтобы прежде всего обеспечить за собой Табаристан, лежавший у их фланга. После того, как города этой страны покорились без боя, Тимур, довольный пока успехом этого похода, вернулся в Самарканд, чтобы приготовить еще большие силы к следующему. О том, чтобы он не нуждался в предлоге для нового вторжения в провинции Ахмеда, позаботился Тохтамыш, назначенный им хан Золотой Орды. Он начал чувствовать свого силу с тех пор, как вновь покорил русских под татарское иго, коварно завоевав и страшно опустошив Москву (784=1382), и на некоторое время был обеспечен от всякой опасности с этой стороны; тем живее испытывал он желание уклониться от верховного владычества Тимура и уже послал в Тебриз к Ахмеду послов, чтобы предложить ему союз против общего врага. Мы не можем угадать, почему Джелаирид, который едва ли мог скрывать от себя вероятие скорого повторения нападения с востока, отказал послам Тохтамыша, притом еще в довольно оскорбительной форме; вероятно он был того взгляда, и, конечно, справедливо, что раз только кипчаки утвердились бы в его землях, они стали бы во всем обходить его не меньше, чем сам Тимур; но Тохтамыш косо посмотрел на это дело, и в течение зимы 787 (1385–1386) произвел на Азербайджан опустошительный набег, от которого сильно пострадала сама столица. Можно представить себе благородное негодование, которое потрясло сердце Тимура, когда он получил известие, что населенная мусульманами страна подверглась набегу и разграблению со стороны орд его данника, к сожалению, все еще по большей части необращенных. Немедленно объявил он, что должен придти на помощь единоверцу, который не в силах сам защитить своих владении, и тотчас в 788 (1386) г. привел в исполнение это доброжелательное намерение со знакомым уже нам бескорыстием. Вступив во главе своего войска в Азербайджан, он овладел Тебризом без всяких препятствий: Ахмед, как показывает его последующее поведение, считал всего благоразумнее, по возможности, уклоняться всегда, когда навстречу ему выступали превосходившие его силы, и сохранять свои на случай будущих благоприятных обстоятельств. В мужестве он отнюдь не имел недостатка, что он впрочем довольно часто доказывал в своей жизни, хотя поведение его относительно Тимура, без сомнения, напоминает известную фразу, что «для отечества даже жить сладко». Между тем завоеватель скоро увидел, что не все эмиры провинций, в которые он только что вступил, думают облегчить ему его роль покровителя, как это сделал осторожный Джелаирид. За самым Азербайджаном со времени Ильханов уже исчезло персидско-татарское население; здесь приходилось столкнуться с новым и сильным элементом, который должен был доставить Тимуру не меньше хлопот, чем раньше Хулагу – с настоящими турками гузского и туркменского происхождения, которые, при всем родстве со своими более восточными братьями, не имели никакого намерения позволить им нарушать свое спокойствие.

Малая Азия в эпоху Тимура, османы

В то время Малая Азия была давно совершенно отуречена, исключая отдельных прибрежных полос, находившихся еще во владении византийцев. Более трехсот лет прошло с тех пор, как сельджуки впервые овладели восточной половиной полуострова, и с начала великих народных передвижений до начала 7 (13) столетия, поток турецких переселенцев продолжал притекать в страну. В то время целые племена, потревоженные со своих мест монголами Чингисхана, бежали через Хорасан и Персию в Армению и Малую Азию; за ними последовали полчища последних шахов Хорезма, которые после своих поражений перешли в чужие земли, как в Сирию, так и дальше к северу, а также не мало туркменов находилось в самых ордах монгольских завоевателей, полководцев Чингисхана, равно как Хулагу и его преемников. Пока в сельджукском государстве, Руме, не был окончательно низвергнут порядок, конечно, старались размещать новые элементы, по возможности без ущерба для постоянного населения, в потому их посылали на византийскую границу, где они могли добывать себе новые жилища на счет греков. Свежесть этих народных сил, вступающих еще нетронутыми в историю Запада, объясняет нам, каким образом посреди упадка сельджукской династия в Икониуме, распространение турецкого господства к берегу Эгейского моря здесь едва приостанавливается; каким образом эмиры отдельных племен, все умножающихся и распространяющихся, под чисто номинальным верховенством последних жалких султанов Рума, могут оставаться фактически самостоятельными, даже в монгольское время, и каким образом несколько десятков тысяч татарских войск, находящихся к услугам наместника Ильхана на правом берегу Евфрата, редко могут предпринять что-нибудь против западных княжеств и вовсе не в состоянии одержать над ними решительной победы. Напротив, с распадением монголо-персидского царства немедленно исчезло также давно подорванное влияние его бывших заступников в Малой Азии. Чобанид Ашpаф, получивший при заключении мира 741 (1341) г. несколько округов страны, уже покинул их в 744 (1344); тоже самое узнаем мы в том же году об Артене, которому принадлежало тогда остальное. На его место властителем Цезареи, Сиваса и Токата является около времени Тимура Кази Бурханаддин, глава одной чисто турецкой общины, которая выступила здесь на одинаковых правах на ряду с эмирствами запада. Между этими последними – их было десять – уже с давних пор выступало на первый план стремившееся к возвышению государство Османов. Моей задачей здесь не может быть вторичное рассмотрение того замечательного развития, которое привело потомков Эртогрула и Османа от незначительного начального состояния на высоту мирового могущества; для этого я могу сослаться на описание Геpцберга (Hertzberg) в одной из предыдущих частей «Всеобщей Истории». Здесь я должен только напомнить, что в том же 788 (1386) году, когда Тимур после взятия Тебриза приготовлялся захватить Армению и Малую Азию, Осман Мурад I разбил при Конии (Икониуме) самого могущественного своего соперника из числа остальных эмиров, Али-Бека из Карамании, и этим сделал возможным себе или своему преемнику Баязиду I (от 791=1389) увеличение нового царства путем дальнейшего движения в сторону Армении, как только дали бы для этого время войны с болгарами, сербами и прочими христианскими государствами Балканского полуострова. Столкновение между Тимуром и Баязидом, двигавшимися по той же линии, один с востока, другой с запада, было неизбежно.

Государства Чёрных и Белых баранов (ягнят) в эпоху Тимура

Пока оно во всяком случае было еще замедлено целым рядом других дел, которые различным образом задерживали успехи Тимура. Не все турки, постепенно поселившиеся со времени сельджуков в Армении, Месопотамии и Малой Азии, повиновались которому-нибудь из одиннадцати эмиров. Вся широкая полоса земли к востоку от области Кази Бурханаддина и северных владений египетских мамлюков, с одной стороны, до Азербайджана и Курдистана – с другой, давно уже была заселена многочисленными турецкими племенами, большей частью туркменами, которые понемногу начали брать перевес над армянскими христианами и курдскими бедуинами. Важный шаг в этом направлении был отмечен прибытием двух новых туркменских племен, которые пришли при Ильхане Аргуне (683–690=1284–1291) из Туркестана через Окс и поселились по верхнему Евфрату и Тигру, где страшные опустошения времен Чингисхана и его первых преемников освободили достаточно места для новых жителей. Их называли Кара-Коюнлу и Ак-Коюнлу, что значит люди черного или белого ягненка , потому что они имели в виде герба на знаменах изображение этого животного. Но мы впали бы в опасную ошибку, если б на основании родового герба захотели бы вывести заключение о соответственных мирных наклонностях обоих племен. Напротив, они были ягнятами такого же рода, как те одичалые английские войска, которые на триста лет позже по замечательному совпадению приобрели то же самое имя «Ягнят» по такому же поводу. По силе, храбрости и грубости это были истые турки своего времени, не упускавшие случая причинять своим соседям сколько возможно беспокойства. Сначала, как сообщается, на севере близ Эрзингана и Сиваса жили Черные Ягнята, южнее, между Амидом и Мосулом – Белые; но в то время, когда они начинают сильнее вмешиваться в политические обстоятельства, около 765 (1364) г., Мосул находится во власти предводителя Черных, Бейрама Ходжи, позже его сына, Кара Мухаммеда, который хотя и платит с 776 (1375) г. дань Джелаиридам в Багдад, но в остальном ведет себя довольно независимо; Белые в то время жили на обоих берегах Евфрата, от Амида до Сиваса, и находились в несколько зависимом положении от повелителя этого последнего, Кази Бурханаддина, но до пришествия Тимура они стоят несколько на заднем плане сравнительно с Черными. Во всяком случае, оба племени владели в то время большей частью Месопотамии – ортокидские князья Маридина играли очень незначительную роль сравнительно с ними – и западной Армении, в особенности округами Вана, Баязида (или Айдина, как он тогда назывался) и Эрзерума. Это не исключало того, что другие мусульманские или армяно-христианские князья имели мелкие владения в тех же местностях: туркменские орды были именно рассеяны между старыми оседлыми жителями, вынужденными подчиняться наложенным ими податям и слишком часто жестокому обращению, теперь же попавшими в самое бедственное положение между этими суровыми господами и надвигавшимися варварами Тимура. Если бы они стали защищаться, татары перерезали бы их, если бы они им сдались, то туркмены стали бы смотреть на них, как на врагов: даже это, привыкшее ко всяким бедствиям и лишениям, население редко находилось в таком ужасном положении.

Поход Тимура в Закавказье (1386–1387)

В продолжение всего лета и осени 788 (1386) и весны 789 (1387) г. войска Тимура опустошали огнем и мечем во всех направлениях долины больших провинций Армении и Грузии, сражаясь то против воинственных кавказцев, то против Кара Мухаммеда и его сына Кара Юсуфа, причем, конечно, и им пришлось потерпеть не одно поражение в затруднительной горной местности. Потом за это, разумеется должны были платиться бедные христиане, преследование которых такой благочестивый мусульманин, как Тимур, ставил себе в особенную заслугу. «Татары», – говорит туземный летописец, – «мучили массу верующих всякими муками, голодом, мечем, заточением, невыносимыми пытками и самым бесчеловечным обращением. Таким образом превратили они одну, некогда весьма цветущую, провинцию Армении в пустыню, где царило одно молчание. Много людей потерпели мученическую смерть и выказали себя достойными принять этот венец. Знать их может только воздатель Христос, наш Бог, который будет венчать их в день возмездия, уготовленного сонму праведников. Тимур увез громадную добычу, взял многочисленных пленных, так что никто не был в силах ни рассказать, ни описать все несчастие и скорбь нашего народа. Потом, пробравшись со значительным войском до Тифлиса, он овладел этим последним и взял множество пленных: высчитывают, что число убитых превышало число тех, которые вышли оттуда живыми». Одно мгновение могло казаться, что в самом татарском мучителе порывалось подняться сознание того ужаса, которым он позорил человеческое имя. Наш летописец рассказывает дальше: «Тимур осадил крепость Ван; её защитники провели сорок дней полных страха и убили большое число воинов безбожного потомка Джагатая, но, наконец, терпя недостаток в хлебе и воде, они не могли выдержать осады и предали крепость в руки врагов. Вслед затем вышел приказ дикого тирана увести женщин и детей в рабство, а мужчин без разбора, правоверных и неверных, сбросить с зубцов укрепления во рвы. Солдаты немедленно привели в исполнение этот свирепый приказ; они принялись беспощадно бросать всех жителей в окружавшие город пропасти. Кучи тел поднялись так высоко, что последние из тех, которые были сброшены, не были убиты мгновенно. Это видели мы своими глазами и слышали своими ушами из уст святого и достопочтенного архиепископа, господина Захея, а также отца и вартабеда (т. е. диакона) Павла, которые оба спаслись из крепости, где они были заключены, потому что один джагатайский начальник, оставляя порученное ему отделение, выпустил своих узников на свободу, и это было случаем для спасения нескольких. Между тем вся местность вокруг крепости была затоплена невинной кровью христиан, равно как и чужеземцев. Тогда-то случилось, что один чтец взошел на минарет в городе Пегpи и громким голосом начал молитву последнего дня : «Он пришел, день страшного суда!». Безбожный тиран, душа которого не знала жалости, немедленно спросил: «Что это за крик?» Окружавшие его отвечали: «Пришел день страшного суда; провозгласить его должен был Иисус ; но благодаря тебе он наступил уже сегодня. Потому что ужасен голос взывающего, подобен трубному (1, 213) голосу!» – «Пусть раздробят эти уста!», – воскликнул Тимур: «если бы они заговорили раньше, ни один человек не был бы убит!» И он тотчас же отдал приказ не свергать больше никого в пропасть, и всех еще остававшихся людей отпустить на свободу». Но слишком скоро должно было оказаться, что непривычный приказ Тимура о пощаде был вызван не побуждением милосердия, а только суеверием, которое заставляет всех жителей Востока пугаться каждого слова с дурным предзнаменованием. Едва успел Тимур, войска которого вышли не без урона из трудной горной войны, повернуть назад к Каспийскому морю, откладывая на будущее время довершение своей опустошительной деятельности, как он уже нашел повод еще превзойти армянские сцены ужаса на другой почве. Местом действия этих новых кровавых дел должны были явиться южноперсидские владения Музаффаридов.

Война Тимура с Музаффаридами (1387), резня в Исфахане

Сыновья и остальные родственники Шаха Шуджи, которые после смерти этого князя, последовавшей в 786 (1384) г., разделили между собой его значительные владения, – они обнимали собой Керман, Фаpc и часть Хузистана, – по обыкновению восточных государей жили далеко не в мире между собой; достаточное основание – если нельзя было организовать дружное и сильное сопротивление, да еще против превосходящего их своими силами завоевателя – для того, чтобы продолжать политику мира, начатую эгоистичным, но умным Шахом Шуджой. Несмотря на это, Зейн аль-Абидин, сын Шуджи и властитель Фарса, был настолько неосторожен, что летом 789 (1387) г., вопреки полученному им приглашению Тимура, отказался появиться в лагере этого последнего. Большего, конечно, и не требовалось, чтобы вызвать нападение татарской армии; осенью упомянутого года Тимур появился перед Исфаханом. Город, находившийся под управлением одного дяди Зейна аль-Абидина, был сдан без кровопролития: но один несчастный случай , как говорят, повел за собой бедствие, которое остается беспримерным даже в это ужасное время. Хотя жителям за уплату значительной контрибуции соизволили даровать пощаду, войска все-таки вели себя с обычной необузданностью, так что всеобщее отчаянье овладело народом; когда же ночью в одном из предместий города по какому-то поводу поднялся шум, все сбежались и в внезапно вспыхнувшем возмущении напали на слабый гарнизон, поставленный здесь Тимуром, и перебили его. Само собою разумелось, что за такое опасное возмущение должно было воспоследовать примерное наказание. Превышавшему силой войску не доставило больших затруднений немедленно вновь завоевать город; но чтобы никто из его людей, побуждаемый несвоевременным милосердием, не дал убежать кому-нибудь из пленных горожан, как это случилось в Армении по приведенному выше рассказу, отряды получили приказ представить по известному числу голов на каждое отделение, всего на всего 70.000. Тут сами татары пресытились убийствами. Рассказывают, что многие старались выполнить приказ, покупая головы, которые были уже отрублены менее чувствительными товарищами. Сначала голова стоила один золотой: когда же от этого предложение возросло, цена упала наполовину. Во всяком случае, Тимур получил свои 70.000; по своему обыкновению, он велел выстроить из них башни в различных частях города.

Я не хочу требовать ни от читателя, ни от самого себя, чтобы мы углублялись в такие отвратительные подробности больше, чем то необходимо для получения верного впечатления об ужасе этой страшной катастрофы; достаточно будет с этих пор просто следить за походами и завоеваниями самаркандского бега, да отдавать справедливость тому или другому из его врагов. Между ними по смелости и геройству стоит впереди всех один из Музаффаридов, Шах Манcyp. В то время как Тимур вслед за наказанием Исфахана в том же году (789=1387) взял Шираз и другие места области Фарса, и остальные члены дома Музаффара дрожа сбегались со всех концов, чтобы засвидетельствовать свое почтение и доказать свою покорность страшному полководцу, Шах Мансур, как истый двоюродный внук Шаха Шуджи, держался в стороне в своих владениях около Tустера, в Хузистане, решившись дорого продать владычество и жизнь. Он был также мало чувствителен к более тонким побуждениям совести, как и всякий князь в это время насилия: когда его дядя (во втором колене), Зейн аль-Абидин, бежал к нему после потери Исфахана, он сумел переманить к себе его войска, посадил его самого под стражу, и когда тот через некоторое время спасся бегством, а потом снова был пойман, не задумываясь, приказал ослепить его. Но тот, кто хотел бороться с Тимуром, не мог быть разборчивым в своих средствах; надо было прежде всего собрать такую силу, с которой можно было бы противиться такому сопернику на поле битвы; и при каких бы то ни было обстоятельствах, то, чего достиг энергичный Мансур, является удивительным, если «война, покорившая под власть Тимура персидский Ирак и Фарс, оказалась не без опасности для победителя и не без славы для храброго князя, который достиг того, что заставил поколебаться весы победы».

Набеги Тохтамыша на Среднюю Азию (1387–1389)

Вначале Мансур, правда, не имел недостатка и в благоприятных обстоятельствах, без которых едва ли была бы в действительности возможность покуситься на что-нибудь подобное. В то время, как Тимур был еще занят тем, что принимал выражение верности остальных Музаффаридов. к нему пришла неожиданная весть, что центр его царства, сама Трансоксания, поставлена в серьезную опасность внезапными нападениями с двух различных сторон. Тохтамыш, который еще в зиму 787–788 (1385–1386) г. потер/pпел поражение при одном вторжении в Азербайджан, и все еще мятежно настроенные джеты воспользовались долгим отсутствием Тимура с востока для того, чтобы напасть в 789 (1387) г. на провинции Яксарта. Эти последние, конечно, не были беззащитны; в Самарканде оставался один из сыновей Тимура, Омар Шейх , с достаточным войском, и хотя он потерпел поражение от Тохтамыша при Отpаpе, а при встрече с джетами при Андижане только с большим усилием удержал за собой поле сражения, противники все же не оказались в состоянии в своих вылазках проникнуть близко к столице. Между тем опасность, что на следующее лето нападения возобновятся с более многочисленными силами, была слишком близка, чтобы сам князь войны не счел себя вынужденным основательно восстановить порядок здесь, прежде чем продолжать завоевание Персии. Итак, зимою 789–90 (1387–1388) г. Тимур повернул назад в Трансоксанию, в продолжение лета 790 (1388) г. опустошил провинцию Xopезм, начальники которой вступили в изменнический союз с иноземцами, и подготовлял на следующий год дальнейшие мстительные походы, когда в середине зимы (конец 790=1388 г.) Тохтамыш снова вторгся через верхний Яксарт у Хоканда. Тимур поспешил ему на встречу, разбил его, следующей весной (791=1389) вновь овладел северными областями вокруг Отрара и прогнал кипчаков назад в их степи. Между тем он убедился, что если желает иметь сколько-нибудь продолжительное спокойствие на северо-востоке, то, как его бывший данник, так и непокорные джеты должны быть наказаны более чувствительно. Поэтому, в то время, как Mиpан Шаx в ответ на новое восстание сербедаров в Хорасане окружил и совершенно уничтожил этих удальцов, сам Тимур с Омар Шейхом и другими из своих способнейших полководцев отправился на восток.

Поход Тимура в Кашгар 1390 года

Область джетов и остальные провинции Кашгарского ханства между тибетской границей и Алтаем, Яксартом и Иртышем были совершенно опустошены войсками, разосланными лучеобразно по всем направлениям, все племена, встречавшиеся по дороге, были рассеяны и истреблены или загнаны в Монголию и Сибирь. Камараддину правда удалось теперь, как и в следующем году (792=1390), когда полководцы Тимура должны были для большей прочности повторить предприятие, ускользнуть со своей ближайшей свитой через Иртыш: но вскоре после того он, по-видимому, погиб, и Xизp Ходжа, которого мы встречаем позже ханом Кашгара и принадлежащих сюда провинций, после сделанных опытов счел благоразумным, наконец, покориться победителю. Дело кончилось – мы не знаем когда – заключением мира, который обеспечил на долгое время после смерти Тимура сносные отношения между обоими племенами вод фактической верховной властью самаркандского государя.

Первый поход Тимура против Тохтамыша (1391)

Оставалось покончить с Тохтамышем. Слух о последних успехах Тимура и о немедленно предпринятых новых вооружениях скоро проник во внутренность обширного Кипчакского царства, и когда в начале 793 (1391) г. трансоксанские войска выступили в поход, уже в Кара Самане, еще по эту сторону границы–к северу от Ташкента, бывшего сборным пунктом армии–прибыли послы от хана Золотой Орды, чтобы начать переговоры. Но время для этого уже прошло; бесчисленные кВойна Тимура в Азербайджане (1386)онные полки Тимура неудержимо помчались в степь. Тохтамыш не остался на месте: он хотел по способу северных народов воспользоваться пространством как оружием. Беглецы и преследователи мчались друг за другом сначала к северо-востоку, далеко вглубь киргизской земли, потом снова на запад через Урал (Яик), через нынешнюю Оренбургскую губернию до самой Волги, в общем на протяжении около трехсот немецких миль пути; наконец у Кандурчи Тохтамыш остановился. Здесь он находился в центре своего царства, перейти Волгу он не мог, не оставив незащищенной свою столицу Сарай . Длинный переезд через пустыни, скудные жизненные припасы которых были по большей части исчерпаны предшествующими кипчаками, не обошелся без чувствительных потерь для трансоксанцев, несмотря на взятый с собой в изобилии провиант; армия Тохтамыша далеко превосходила их численностью, так что решительное сражение началось для него при благоприятных предзнаменованиях. Оно произошло 15 Раджаба 793=19 июня 1391 г.; несмотря на всю храбрость, с которой сражались полки Тимура, Тохтамышу все-таки удалось сильным натиском пробить левый фланг противника, которым командовал Омар Шейх, и занять позицию в тылу у центра. Но в привычки хитрого завоевателя совсем не входило иметь только одну тетиву у своего лука. У монголов и союзных с ними народов еще больше, чем в других армиях, имело значение высоко развевавшееся знамя предводителя, как знак, которым руководились все движения остальных полков; его падение обозначало обыкновенно смерть вождя. Тимуру же, в лагере которого не было недостатка в недовольных кипчаках, удалось подкупить знаменоносца своего врага; этот последний в решительную минуту опустил знамя, и Тохтамыш, отрезанный в тылу у врага от своих главных сил, на твердость которых он теперь не мог уже рассчитывать, сам лично подал немедленно пример к бегству. Орды его рассыпались, сам он спасся через Волгу, но весь его лагерь, его сокровища, его гарем, жены и дети его солдат попали в руки победителей, которые, преследуя беглецов, опрокинули еще целые отряды в реку. Вслед за тем они рассеялись по восточному и среднему Кипчаку, всюду убивая и грабя, также опустошая и разоряя Сарай и все остальные города юга вплоть до Азова. Число пленных было так велико, что для одного только властителя оказалось возможным отобрать 5000 молодых людей и красивых девушек и, хотя офицеры и солдаты тоже получили сколько хотели, бесчисленное множество других пришлось отпустить, так как невозможно было тащить всех их с собою. Через одиннадцать месяцев после того, как войско выступило из Ташкента, около конца 793 (1391) года, победоносный владыка «возвратил радость и счастье своей столице Самарканду, удостоив его снова своим присутствием».

Поход Тимура против Золотой Орды в 1391. (Создатель карты – Stuntelaar)

Окончание борьбы с Музаффаридами (1392–1393)

В общем, поход против Тохтамыша был едва ли не самым блестящим военным действием Тимура. Во всяком случае, продолжение похода в Переднюю Азию, так внезапно прерванное за четыре года до того, пошло далеко не так скоро, хотя войска мелких переднеазиатских князей не выдерживали никакого сравнения с войсками кипчаков, по крайней мере по числу. Но им во многих областях приходила на помощь природа горной местности, по которой татарские наездники плохо могли двигаться, а по мужеству и упорству ни туркмены, ни Музаффарид Мансур не уступали своему страшному противнику. Мансур с пользою употребил отсрочку, поневоле данную ему Тимуром, чтобы быстрыми походами отнять у большинства своих родственников их владения, и теперь он господствовал из Шираза над Хузистаном, Фарсом и южной Мидией с Исфаханом, когда татары, которым в течение 794 (1392) года пришлось еще усмирять восстания в Табаристане, приблизились к его государству в начале 795 (1392–1393). Для того, чтобы Шах Мансур не мог найти убежища в трудно доступных горах верхнего Хузистана, как при первой войне с Музаффаридом, сторона к Курдистану и южному Ираку была заранее занята летучими отрядами, тогда как сам Тимур выступил из Султании прямо через горы на Tустеp, главный город Хузистана. Далее войско шло сначала через удобную холмистую страну, которая отлого спускается к Персидскому заливу, до входа в поперечные долины, ведущие в горы, окружающие Шираз; после взятия штурмом одной горной крепости, считавшейся неприступной, дорога в столицу Мансура была свободна. Как говорят , Мансур с умыслом дал Тимуру зайти так далеко, чтобы между горами Персидской горной страны вести с ним неутомимую партизанскую войну; наконец, осажденный просьбами жителей Шираза, он счел своим долгом сделать хотя бы попытку к прикрытию города. Так дело дошло однажды после полудня до битвы в долине перед Ширазом. Но Тимур снова послал подкуп впереди своих наездников: главный из эмиров Мансура покинул своего господина в средине битвы с большей частью войска, сражения нельзя было больше остановить. все казалось потерянным. Мансуру удалось все же продержаться до самой ночи, и пока усталые от битвы татары плохо караулили, он с небольшим отрядом своих последних верных – их оставалось, говорят, всего только 500 – напал в утренних сумерках на неприятельский лагерь. В первой суматохе ему удалось, рубя направо и налево вокруг себя, произвести большое кровопролитие и пробраться до самого Тимура. Но крепкий шлем неуязвимого на несчастие мира татарина выдержал удар меча отважного Музаффарида; между тем примчались новые толпы врагов, и неустрашимый герой пал в рукопашной схватке, а с ним и последняя надежда династии . Остальным её членам нисколько не помогло, что они смиренно покорились завоевателю; чтобы никому из них не пришло опять в голову разыграть из себя Мансура, они были посажены в тюрьму и позже убиты.

Мамлюкский Египет в эпоху Тимура

Из Шираза Тимур повернул затем к Багдаду, где жил Ахмед Ибн Увейс, со времени потери Тебриза, и теперь с тревогой ожидал исхода войны в Ширазе. Его попытка придти к мирному договору с противником, равняться с которым он не чувствовал себя в силах, встретила мало поощрения со стороны последнего; тогда Джелаирид решил бежать со своими сокровищами в Египет, который теперь снова, как в дни Хулагу, казалось должен был сделаться спасательным якорем утлого кораблика, какому уподоблялась мусульманская западная Азия посреди бури татарского нашествия. В Каире к этому времени уже давно перестали распоряжаться потомки Килауна. Во время непрерывных волнений и дворцовых революции при последних Бахритах возвысился эмир Баpкук, один из черкесских мамлюков, которые теперь играли главную роль на Ниле; его первая попытка лишить власти малолетнего султана Xаджии после семилетних войн между вельможами страны привела все таки к вторичному воцарению устраненного, но уже шесть месяцев спустя Баркук окончательно завладел властью и царствовал с 792 (1390) года в Египте, а с 794 (1392) также и в Сирии, самого энергичного эмира которой, Тимурбега Минташа, удалось победить и умертвить только помощью измены и после упорного сопротивления. Баркук был вовсе не дюжинным человеком: храбрый и коварный, как все мамлюки, он, однако, как политик, далеко не мог тягаться со своим великим предшественником Бейбарсом. Хотя он понимал, что успехи самого Тимура на западе требуют соединения всех сил Египта и Сирии с воинственными туркменами племен Черного и Белого Ягненка, как и со всемогущими тогда в Малой Азии Османами и, наконец, с Тохтамышем, мало по малу собиравшимся с силами после своего поражения, он тем не менее считал, что сделал достаточно, выставляя против татар по очереди этих полезных союзников и не вмешиваясь деятельно в войну сам. Пока он жил, его намерение, казалось, удавалось ему; но когда он умер в 801 (1399) г., его наследнику и сыну Фараджу (801–815=1399–1412) пришлось искупить близорукий эгоизм своего отца потерей Сирии, и только благодаря смерти Тимура он, в конце концов, остался неприкосновенным по крайней мере в Египте.

Захват Багдада Тимуром (1393)

У Баркука хватило однако проницательности для того, чтобы оказать доброжелательный прием бежавшему от татар Ахмеду Ибн Увейсу, когда он в 795 (1393) г. прибыл в Каир через Халеб и Дамаск, и продержать его гостем при своем дворе, пока не представился благоприятный случай для обратного завоевания его царства. Ему не пришлось долго ждать этого. Правда, Багдад сдался без сопротивления приближавшемуся Тимуру, и в течение годов 795, 796 (1393, 1394) были завоеваны весь Ирак и Месопотамия, а вновь проявившаяся непокорность Черных Ягнят была наказана вторичными ужасными опустошениями в Армении и Грузии при Кара Юсуфе, преемнике умершего в 791 (1389) г. Кара Мухаммеда.

Второй поход Тимура против Тохтамыша (1395)

Но прежде чем Тимур, который после взятия Багдада уже обменялся грубыми письмами с Баркуком, успел выступить против Сирии, он был опять вызван на север нападением Тохтамыша, снова собравшего все свои силы, на Ширван, владетель которого еще раньше стал под покровительство мирового завоевателя. Вблизи от нынешнего Екатеринограда, к югу от реки Терека, Тохтамыш потерпел в 797 (1395) г. поражение, еще худшее, чем при Кандурче. от него он уже никогда не мог оправиться. Шайки Тимура свирепствовали по обыкновению, на этот раз в собственной области Золотой Орды между Волгой, Доном и Днепром, и оттуда далеко вглубь русского государства [Тимур дошёл до Ельца]; потом он назначил там ханом Койриджака Оглана, сына Урус-Хана, который опирался на сильную партию в орде. Имевшаяся в виду цель, совсем устранить таким образом неблагодарного Тохтамыша, была достигнута: спасаясь сначала беглым скитальцем у литовского князя Витовта, потом блуждая в глубине внутренней Азии, он, говорят, был убит семь лет спустя.

Войны Тимура с Тохтамышем в 1392–1396. (Создатель карты – Stuntelaar)

Новая борьба с Чёрными Баранами, отвоевание Багдада Ахмедом Джелаиридом

Зимой 798 (1395–1396) г. Тимур, чтобы доказать свое рвение к исламу, занялся разорениями в христианской Грузии и произвел еще раз поход в устья Волги; затем летом того же года (1396) он вернулся назад в Самарканд, чтобы набрать там новые войска для своих дальнейших предприятий; на западе он оставил Mираншаха с частью войска, для охранения сделанных завоеваний. Исполнить это тому удалось, правда, далеко не блестяще. Едва успел удалиться Тимур, как Черные Ягнята под предводительством Кара Юсуфа стали напоминать о себе очень неприятным образом в Месопотамии ; арабские бедуины также вторглись из сирийской пустыни, и с помощью их обоих Ахмеду Ибн Увейсу, уже поджидавшему в Сирии, удалось снова овладеть Багдадом, в котором он и процарствовал несколько лет в качестве вассала египетского султана. Мираншах должен был сразиться с Кара Юсуфом при Мосуле и не был в состоянии придти к решительному результату, так что даже маридинские Ортокиды, которые перед тем, по своему обыкновению, покорились Тимуру без больших затруднении, сочли благоразумным войти в дружбу с туркменами и египтянами. Так прошло около четырех лет, в продолжение, которых Мираншах весьма мало проявлял свои прежние способности (как уверяют панегиристы его фамилии, вследствие падения на голову); однако восстание покоренных не захватило собой Персии, и Тимур, прежде чем вернуться в Ирак, мог без большой заботы обратить свое внимание на другую страну, до сих пор еще не бывшую предметом его благотворных усилий.

Индия в эпоху Тимура

Чтобы верно понимать образ действий завоевателя мира Тимура, не надо забывать, что его главным образом, а его татар исключительно занимала забота о захвате добычи. Персия и земли Кавказа были изрядно разграблены во время неоднократных войн, предстоявшая в будущем борьба против мамлюков и османов обещана быть более затруднительной, чем выгодной; неудивительно поэтому, что он, не задумываясь, последовал за приманкой, увлекшей его внезапно совсем в другую сторону. Индия, которую мы уже давно потеряли из виду, и судьбу которой в продолжение последних двухсот лет мы можем обозреть в общей связи только позже, также не вполне избегла дальнейших нашествий монголов со времени отступления Чингисхана. Проходы Кабула и Газны, эти ворота для вылазок из Афганистана, послужили для прохода джагатайских орд в Пенджаб одиннадцать раз в течение этого промежутка времени, и три или четыре турецких династии, царствовавшие тем временем одна за другой в Дели, были часто в затруднении, как избежать этого бедствия. Но продолжительных успехов эти нападения никогда не имели; вследствие раздробления, так быстро постигшего царство Джагатайское, здесь всегда выступали только сравнительно незначительные силы провинций Балха и Газны, которым никак не могло удаться совершенное завоевание большой страны, хотя они и могли пользоваться значительной свободой действий между Хулагидами и ханами востока; но индийские владетели до половины четырнадцатого века располагали внушительными военными силами. В упомянутое время было иначе; делийские султаны более и более лишались своего влияния на отдаленные провинции; из прежних наместничеств Бенгалии и Декана образовались новые самостоятельные государства; и когда после смерти Фируз Шаха (790=1388) его дети и внуки, или скорее вельможи, которые подымали на щит то одного, то другого, растратили свои силы в ссорах и частых переменах престола, коренные провинции верхнего Ганга и Пенджаба тоже начали приходить в чрезвычайное расстройство.

Поход Тимура в Индию, разорение Дели (1398)

Известия об этом, дошедшие до Тимура, звучали очень заманчиво; и так он решил, прежде чем отправиться на запад, предпринять хищнический набег в больших размерах через Инд. Решение было приведено в исполнение в 800 (1398) г. Что здесь в самом деле вопрос шел не о приобретении страны на продолжительное время, видно из самого способа его выполнения. Большая часть похода совпала с жарким временем года, что естественно заставляло татарскую армию держаться как можно дальше к северу. Мультан, который уже в предыдущем году осаждался Пиром Мухаммедом, внуком Тимура, и самый Дели были самыми южными пунктами, до которых они достигли; но округи между обоими этими городами и Гималаями тем более подверглись всем ужасам войны. Сам Тимур, или тот, кто от его имени составил рассказ об этом походе, рассказывает с большим хладнокровием, что мало-помалу сделалось тягостным тащить вслед за войском многочисленных пленных, взятых в битвах с воинственным населением Пенджаба; поэтому, при приближении к столице, их всех вместе, числом 100.000 человек, убили в один день. Не менее ужасна была судьба самого Дели. Уже при последних турецких султанах эта столица, некогда соперничавшая со старым Багдадом по блеску и богатству, чувствительно пострадала вследствие превратных распоряжений своих властителей; несмотря на то она все еще была первым городом Индии по числу жителей и по сокровищам. После того как её султан Махмуд со своим майордомом Меллу Икбаль-Ханом проиграли сражение у ворот Дели и с трудом спаслись в Гуджерат, жители немедленно сдались; но несколько драк между вторгавшимися полками Тимура и, несколькими оставшимися турко-индийскими солдатами или индусами послужили достаточным предлогом, чтобы дать повсюду свирепствовать с обычным варварством грабежу убийству и пожарам. Характеристично, как высказывается об этом повествование Тимура: «По воле Божией», – говорит Тимур, – «не вследствие моего желания или приказа, были разграблены все три квартала Дели, называемые Сири, Джехан-Пенах и Старый Дели. Хутба моего владычества, которая обеспечивает безопасность и защиту, была прочитана в городе. Следовательно моим горячим желанием было, чтобы никакое несчастие не постигло местное население. Но Богом было определено, что город должен был быть опустошен. Поэтому он внушил неверным жителям дух упорства, так что они сами навлекли на себя судьбу, которая была неизбежна». Чтобы это отвратительное лицемерие не казалось слишком чудовищным, надо помнить, что еще в наши дни очень часто возлагают на Бога ответственность за те гнусные дела, которые совершает человек. Во всяком случае, день 18 декабря 1398 (8 Раби 801) обозначает конец Дели как блестящей и далеко славившейся столицы мусульманской Индии; при последующих султанах, даже еще прежде, чем последние афганские цари на продолжительное время свели ее фактически на степень провинциального города, она является лишь тенью самой себя. После того, как Тимур достиг своей цели, т. е. снабдил себя и своих людей сокровищами и пленными, он немедленно отправился в обратный путь. То обстоятельство, что после ухода Тимура один изменник эмир из Мультана, по имени Хизр-Хан, который помогал иноземным грабителям против своих соплеменников, мало-помалу расширил свои владения и, наконец, овладел господством над Дели, дало повод ошибочно думать, будто династия Тимура в продолжение некоторого времени управляла Индией через Хизра и нескольких последующих наместников. Это совсем неверно : как тучи саранчи появились татары и так же точно они покинули страну, после того как опустошили ее дочиста, и здесь принося лишь смерть и разрушение, без малейшей попытки создать что-либо новое.

Поход Тимура в Индию 1398–1399. (Создатель карты – Stuntelaar)

Тимур и Баязид I османский

Едва возвратившись в Самарканд, завоеватель с рвением принялся за то, чтобы снова ближе заняться делами запада. Обстоятельства там выглядели несколько угрожающе. Правда, в Египте только что скончался (801=1399) султан Баркук, Ахмед Ибн Увейс лишь с трудом держался в Багдаде, где его ненавидели за его жестокость, при помощи Черных Ягнят Кара Юсуфа, а с этим последним можно было надеяться справиться, как бывало уже часто. Около этого же времени туркмены Белого Ягненка под предводительством Кара Йелека (или Османа, если называть его магометанским его именем) лишили власти и жизни Бурханаддина Сивасского, которого они преследовали; раньше это могло бы казаться благоприятным для Тимура: но теперь на то же самое место действия выступил другой противник, который казался более равным грозному князю войны, чем все предыдущие. В 792–795 (1390–1393 г.) состоялось присоединение султаном Баязидом большинства маленьких турецких эмиратов к османскому государству, возвысившемуся после битвы при Амзельфельде (791=1389) до значения державы и на европейской почве; а когда Баязид, по просьбе жителей Сиваса, которые не могли быть слишком довольны обращением грубых туркменов, около 801 (1399 г.) овладел также страной до Евфрата между Эрзинганом и Малатией, он сделался непосредственным пограничным соседом провинций Армении и Месопотамии, на которые заявлял притязания Тимур. Это было прямым вызовом Тимуру, который раньше взял под свою защиту Эрзинган, принадлежавший уже собственно к Армении. К этому прибавилось еще то, что при приближении Тимура, который в 802 (1400 г.) вступил с большими толпами в Азербайджан и после одного из своих обычных хищнических набегов на Грузию собрался идти на Багдад, Ахмед Ибн Увейс и его союзник Кара Юсуф бежали оттуда к Баязиду и нашли у него доброжелательный прием, между тем, как наоборот, многие из развенчанных последним малоазиатских эмиров появились в лагере Тимура и прожужжали ему уши громкими жалобами на произведенное над ними насилие. Тон дипломатических переговоров, которые последовали по поводу этих вопросов между обоими, почти одинаково могущественными и, во всяком случае, одинаково надменными государями, был более чем ясен; несмотря на это, в поведении Тимура можно было заметить несвойственную ему в других случаях медлительность. Он не скрывал от себя, что здесь ему предстояла самая серьезная борьба в его жизни. Баязид имел в своем распоряжении силы всей Малой Азии и большей части Балканского полуострова, сербы которого составляли одну из самых превосходных частей османской армии; сам Баязид едва ли уступал Тимуру в смелости и энергии, а этот последний находился на самой крайней западной границе своего огромного царства, посреди порабощенных и притесненных народов, которые легко могли бы превратить в окончательную гибель первое же поражение, нанесенное ему Османами. Зато Баязиду недоставало одного качества, особенно драгоценного для полководца, и которым Тимур обладал в высшей степени: предусмотрительности, которая допускает все на свете скорее, чем презрение к противнику. Уверенный в своем всегда победоносном, как он полагал, войске, он не счел нужным делать особенные приготовления в Малой Азии для встречи могучего врага, и остался спокойно в Европе, чтобы, если возможно, довести еще до конца осаду Константинополя, которою он был занят с некоторого времени. Там застало его известие, что Тимур в начале 803 (1400 г.) перешел через Евфрат и взял приступом Сивас. Даже один из сыновей Баязида был будто бы взят в плен при этом и вскоре после того умерщвлен ; но и без этого он имел достаточно поводов чтобы собрать теперь все силы против опасного соперника.

Поход Тимура в Сирию, сожжение Дамаска (1400)

В то время, как полки Баязида набирались в Европе и Азии. Тимур решился, прежде чем двинуться дальше вглубь Малой Азии, обезопасить сначала свой левый фланг, которому легко могли угрожать мамлюки из Сирии; также и Багдад находился еще в руках одного оставленного Ахмедом Ибн Увейсом наместника, а на мелких месопотамских князей, как мы уже видели, нельзя было положиться. Для того, чтобы держать последних в страхе, он воспользовался пока туркменами Белого Ягненка под предводительством Кара Йелека, который, конечно, был чрезвычайно восстановлен против Баязида и охотно взялся оберегать крепость на Евфрате, Малатию, без труда завоеванную татарами; сам же Тимур поставил себе задачей осенью 803 (1400 г.) начать войну с Сирией. Она оказалась легче для него, чем он мог предполагать. Сыну Баркука, Фаpаджу, было только пятнадцать лет, и его эмиры только что перессорились до такой степени, что все государство грозило расшататься через это, и Сирия едва не освободилась от египетского господства. Хотя в данную минуту внутреннее согласие было кое-как восстановлено, но между предводителями войск все еще существовали разные смуты и взаимное недоброжелательство; нечего было и думать об общем, руководимом одной сильной волей, сопротивлении татарскому нападению. Только одни сирийские эмиры решились выступить на встречу врагу при Халебе, однако и они не приняли сообща твердого намерения рисковать последним; таким образом, Тимур одержал победу; Халеб был страшно разорен, остальные города северной Сирии заняты без сколько-нибудь значительных затруднений, и уже во второй половине 1400 (конец 803) г. завоеватель стоял перед самым Дамаском, куда, наконец, нашли дорогу и вялые египтяне, в сопровождении своего слишком юного султана. Они могли бы также хорошо остаться дома: в то время, как то там то здесь происходили стычки, раздоры между эмирами снова взяли верх; многие затеяли план – понятный при данных обстоятельствах – заменить царственного отрока человеком способным к действию, а когда проведали об этом приближенные Фараджа и он сам, все было кончено. Им удалось в безопасности вернуться в Каир, предоставив сирийцам справляться как сумеют с врагом. Оказалось, что дело плохо. Хотя нечего было думать о деятельной обороне, и город Дамаск вскоре добровольно сдался, причем лишь замок продолжал еще некоторое время сопротивляться, однако едва ли даже сам Тимур свирепствовал где-нибудь хуже, чем здесь и потом опять в северной Сирии. Цель этого ясна: Тимур хотел дать такой убедительный пример Мамлюкам и их подданным, чтобы они не отваживались еще как-нибудь мешать его дальнейшему наступлению в Малую Азию.

В самом Дамаске не оказалось недостатка в предлогах религиозного характера для того, чтобы оправдать самое ужасное обращение с жителями. Тимуру, который и здесь разыгрывал роль шиита, возмущенного несовершенствами правоверных, доставляло особенное удовольствие пугать несчастных заступников суннитского духовенства коварными вопросами об отношении между Алием и предшествовавшими ему законными халифами; потом, в лицемерном негодовании на порочность дамаскинцев – которые были, во всяком случае, не хуже, чем остальные турки или даже персы этого времени – и на безбожие Омейядов, которые почти всегда жительствовали тут же, Тимур велел своим татарам расправляться здесь так же, как между христианами в Грузии и Армении. В конце концов город был «по ошибке» подожжен, и большею частью выгорел; во всяком случае, трудно поверить, чтобы не было умысла ври разрушении мечети Омейядов. Древняя почтенная церковь Св. Иоанна, которую арабы только приспособили к своему богослужению, а позже турки тоже пощадили, была все еще одним из первых храмов ислама несмотря на повреждения, причиненные ранее одним пожаром; теперь она была умышленно разорена и вновь предана пламени, от которого на этот раз пострадала гораздо хуже – позднейшее восстановление могло только отчасти вернуть ей её прежнюю красоту. Несмотря на заключенные условия капитуляции, солдаты Тимура истребляли жителей города массами, оставшиеся в живых были ограблены самым бесстыдным образом, и подобным же образом была опустошена вся страна до границы Малой Азии. Такими решительными мерами Тимур, конечно, достиг своей цели вполне: сирийские и египетские эмиры, которые и без того находили подходящим воспользоваться слабостью правительства, лишь увеличившейся вследствие постыдного бегства султана Фараджа, для новых взаимных ссор, конечно, остереглись становиться впредь поперек дороги завоевателю мира, и сам беспомощный призрачный государь, который вскоре после того (808=1405) должен был уступить на год власть одному из своих братьев, оставался до смерти Тимура совершенно покорным; можно предположить – это, конечно, не вполне доказано – что он даже беспрекословно подчинился обращенному к нему в 805 (1402) г. требованию, чеканить монеты с именем Тимура, чтобы только не вызвать нашествия на самый Египет.

Вторичное взятие Багдада Тимуром (1401)

После того, как татары восстановили по-своему спокойствие в Сирии, их толпы потянулись обратно через Евфрат, чтобы тоже осилит снова Месопотамию и Багдад. Это не стоило им большого труда, так как Белые Ягнята представляли надежную опору при Малатии, а Черные были значительно ослаблены долгим отсутствием своего предводителя Кара Юсуфа в Малой Азии. Все же показалось нужным еще раз привести к порядку их толпы, находившиеся в Армении, послав туда отдельный отряд, в то время, как Ортокид был наказан за свою измену разрушением Маридина. Хотя сам он удержался в своем укрепленном замке, не было найдено необходимым тратить много времени на взятие его: Ортокид не был достаточно опасен для этого. С Багдадом было другое дело; хотя глава его, Джелаирид Аxмед, тоже не хотел отказаться от безопасности пребывания под защитой Баязида, но наместник Фарадж , управлявший там вместо него, имел общего с египетским султаном только одно имя; это был храбрый человек, и во главе арабских и туркменских бедуинов, которыми он командовал, он не боялся самого дьявола в человеческом образе. Отряд, посланный Тимуром против древнего города халифов, не был впущен. Тимур должен был отправиться туда лично с главными силами, и сопротивление, оказанное также и ему, оказалось так сильно, что он тщетно осаждал город в течение сорока дней, пока старой лисе не удалось застать защитников врасплох в минуту недосмотра. Как говорят , Тимур вторгся в город в самый священный день мусульманского церковного года, в большой праздник жертвоприношения (Зуль-Хидджа 803=22 июля 1401 г.) и тут лишь слишком точно исполнил ужасный обет, будто бы данный им, зарезать людей вместо обычных жертвенных овец. В этот день каждый воин Тимура должен был представить не по одной голове, как при Исфахане, а по две, чтобы с соответствующей празднику роскошью соорудить излюбленные пирамиды из черепов , а так как оказалось затруднительным собрать наскоро все число голов, простиравшееся до 90.000, то убивали не только некоторых из приведенных с собой из Сирии пленных, но еще множество женщин. Храбрый Фарадж погиб со многими из своих людей при попытке пробиться на лодках вниз по Тигру.

Вой/h2 title=на Тимура с османами (1402)

Но мы ведь отказались давать более обстоятельные сведения об ужасах этой воины; поэтому обратимся скорее к последнему великому успеху, положившему самый блестящий венец деяниям страшного воина Тимура уже на закате его слишком долгой жизни. Теперь он уже не оставил ни одного достойного внимания противника ни в тылу, ни с обоих флангов; хотя после отступления Тимура на зимнюю квартиру в Карабах (Азербайджан), Ахмед Ибн Увейс, вероятно, в надежде на подвигавшиеся приготовления Баязида и стараясь отвлечь от него врага на восток, внезапно появился снова на развалинах Багдада и начал собирать вокруг себя рассеянные остатки своего прежнего войска, однако пока нечего было опасаться серьезных затруднений от этих слабых набегов, и приготовления к решительному удару против Баязида могли идти в полном спокойствии. Без сомнения, нам сообщают, что Тимур сделал еще одну последнюю попытку придти к мирному соглашению с турками. Несмотря на то, что приближаясь теперь уже к семидесяти годам, он обладал все в той же степени прежней самоуверенной энергией, едва ли он все-таки мог с совсем легким сердцем вступать в борьбу с османским султаном, который недаром носил прозвище Ильдирима («молнии»), и силы которого, если в общем и менее значительные чем у Тимура, могли быть вполне собраны и готовы в короткий срок, между тем как его собственные войска были рассеяны по всей передней Азии от Евфрата до Инда и Яксарта. Последние войны в Сирии и Месопотамии тоже стоили многих людей; к тому же можно было заметить признаки меньшей готовности в эмирах, которые предпочли бы утопать в приятном покое на награбленных сокровищах, чем беспрестанно сызнова подвергаться тягостям войны. Одним словом, Тимур мог желать пополнить сначала свое войско на родной почве Трансоксании и освежить его новыми силами , как он многократно делал это уже в прежние годы; поэтому он, в первый раз в своей жизни, хладнокровно перенес тот вызов, что Баязид снова овладел издавна спорной пограничной крепостью Эрзинганом, пока татарское войско было занято Багдадом. Хотя он снова назначил там своим наместником Tахеpта, того же князька, которому собственно принадлежал город, и который с большой приятностью справлялся со своей задачей лавировать между обеими державами, но Тимуру как бы то ни было необходимо было блестящее удовлетворение, если он не хотел в глазах всего света склониться перед Османом. Что он и теперь еще стал искать его путем дипломатических переговоров, мало похоже на его прежнюю манеру; но во всяком случае из этого ничего не вышло. Баязид оставил в продолжение целых нескольких месяцев без ответа его посольство, в котором он между прочим настоятельно требовал выдачи предводителя Черных Ягнят, Кара Юсуфа; когда наконец прибыло ответное известие, отрицательное и при том довольно невежливое, оно застало завоевателя мира уже к западу от Евфрата, на пути от Сиваса к Цезарее, после взятия приступом одного турецкого пограничного городка. Армия Баязида правда стояла справа от Тимура возле Toката; но он знал, что она вынуждена будет за ним последовать, если он пойдет на главный город, Бpуссу.

Битва при Ангоре (1402)

Армии обеих сторон сошлись при Ангоре; но в то время как султан, не обращая внимания на некоторое недовольство, подымавшееся в его войсках, с некоторым хвастовством отправился на охоту в виду врага и слишком долго промешкал там, чтобы успеть позаботиться о тактических подробностях, Тимур обеспечил за собой выгоды положения и посеял по возможности недовольство в рядах турок, чего он никогда не упускал делать относительно могущественных врагов. Кроме собственно османских войск, янычар, и надежных сербов, армия Баязида заключала в себе солдат из мелких государств, упраздненных им лет за десять до того, и некоторые отряды татарских наездников, находившихся в Малой Азии еще с первых монгольских времен. Последние охотно поддавались наущениям, приглашавшим их перейти на сторону их соплеменников; первые были все еще преданы своим прежним государям, которые также находились в стане врагов, и кроме того были раздражены против Баязида из за всего его поведения: так и у них посланные хитрого Тимура находили благоприятный прием для своих предложений. Когда около конца 804 (середина 1402) г. началась решающая битва, в критическую минуту большая часть малоазиатов и все татары перешли к Тимуру: весь правый фланг Баязида был расстроен этим, и поражение его решено. Но в то время как все кругом обратилось в бегство, султан непоколебимо стоял в центре армии со своими янычарами. Он не имел намерения признать себя побежденным; так выдержал он, пока его верные телохранители не были совершенно истреблены. Когда при наступлении ночи он, наконец, согласился покинуть поле битвы, было уж слишком поздно: падение его лошади предало его в руки преследовавших врагов, и как некогда греческий император перед сельджуком Альп-Арсланом, так теперь султан османов, при одном имени которого еще незадолго дрожала Византия, явился пленником перед татарским бегом Тимуром. Основан ли на истине распространенный рассказ о том, что Тимур возил его с собой в железной клетке во время своего дальнейшего шествия по Малой Азии, была ли затем эта клетка клеткой, или скорее носилками, окруженными решетками, в конце концов, так же безразлично, как достоверность множества анекдотов, передаваемых о личной встрече и дальнейших сношениях между победителем и побежденным: достаточно, что Баязид не долго терпел раздирающую муку глубоко пораженной гордости. В то время как войска его тюремщика опустошали огнем и мечем Малую Азию по всем направлениям, наполовину разрушили Бpуссу, колыбель османского величия, наконец отняли даже Смирну у родосских рыцарей Иоаннитов и жестоко расправились с ней, в то время, как его собственная дочь принуждена была отдать свою руку внуку Тимура, сокрушённый султан видимо угасал, и прежде еще, чем укротитель его буйной головы выступил в обратный путь на восток, Баязид умер в своем заточении (14 Ша"бана 804=9 марта 1403).

Государство Тимура к концу его жизни

Ближний Восток после Ангорской битвы

Тимур, разумеется, не мог думать о том, чтобы распространить свои завоевания на османское государство и по ту сторону Босфора; от такой мысли его заранее должно было удержать сознание самой слабой стороны его большого царства: что собственно коренная часть его лежала на восточной границе. К тому же, еще до войны с Баязидом, византийские государи Трапезунда и Константинополя вошли с татарами в переговоры, для того чтобы избавиться с их помощью от опасного османского противника и обязались платить им дань; этим они, по восточным понятиям, сделались вассалами Тимура, за которым таким образом без дальнейших стараний была обеспечена слава подчинения своему скипетру этих непримиримых врагов ислама. Поэтому, раздав снова Малую Азию выгнанным Османами эмирам, как своим вассалам, он предоставил остальное османское государство, находившееся исключительно на европейской почве, самому себе, что он мог сделать с тем большим достоинством, что сын Баязида, Сулейман, которому удалось спастись из Ангоры в Румелию, очень смиренно просил оттуда о мире. Кроме того, Тимуру оставалось, как мы помним, устранить еще одного старого и беспокойного врага, находившегося в тылу у него, в Багдаде. Ахмед Ибн Увейс не без труда – его собственный сын восстал против него – удержал Багдад во время малоазиатских событий, преимущественно с помощью своего старого друга Кара Юсуфа, который при приближении Тимура снова явился с запада к своим Черным Ягнятам. Позже между самими союзниками возникли несогласия; Ахмед должен был бежать в Сирию от туркменского вождя, и этот последний играл роль государя в Багдаде, пока Тимур находил удобным разрешить ему это удовольствие. Это было недолго. После того как вся Малая Азия была покорена и победитель Баязида снова водворил выгнанных им эмиров в их княжествах, как своих вассалов, он направился в Армению и дал почувствовать тяжесть своей руки тем, которые показали себя строптивыми в последнее опасное время. Ортокид из Маридина, который дрожа явился лично со многими подарками, был еще милостиво принят, но грузины, тоже оказавшиеся опять непокорными, были чувствительно наказаны, а Кара Юсуф был разбит при Хилле (806=1403) посланным на юг войском. Теперь он тоже бежал в Сирию, но был заключен в замок в Каире вместе со своим прежним союзником Ахмедом, но приказанию султана Фараджа, боявшегося гнева своего повелителя. Теперь уже ничто не мешало Тимуру возвратиться на родину, после четырех лет, проведенных в войнах в Персии и западных странах: по дороге были еще уничтожены некоторые мятежники в прикаспийских землях, и в Мухарраме 807 (июле 1404) г. победоносный полководец (снова вступил в свою столицу Самарканд во главе своего войска.

Подготовка похода в Китай и смерть Тимура (1405)

Но неутомимый завоеватель намеревался дать себе только немного месяцев, не для отдыха, но для приготовления к новому, гигантскому предприятию. От Москвы до Дели, от Иртыша до Средиземного моря не осталось больше ни одной провинции, земле которой не пришлось бы стонать под копытами его коней; теперь взоры его обратились на восток. Кашгарское ханство, которое со времени похода 792 (1390) г. лежало беспрекословно у его ног, примыкало уже непосредственно к границе Китая. Предлог к тому, чтобы вторгнуться теперь и в Срединную Империю, было легко найти. Уже в 1368 (769 – 70) г. Чингисханиды из рода Хубилая, царствовавшие там до этого года, должны были уступить место основателю национальной Минской династии, это было достаточным основанием для Тимура, державшего себя до самой своей смерти, как мажордом потомков монгольского владыки мира, чтобы представить своим эмирам как неоспоримую необходимость присоединение вновь этого потерянного члена к царству.

Созванный им немедленно курултай одобрил эту достохвальную мысль с воодушевлением, которое могло бы несколько сравниться с чувствами французского сената к великому Наполеону. Немедленно приступлено было к выполнению её: семидесятилетний старик в сущности не мог терять много времени. Уже на пятый месяц после въезда в Самарканд, армия, с невероятной быстротой снова дополненная до 200.000 человек, выступила через Яксарт. Но слишком скоро ей пришлось остановиться. В Отраре, еще на правом берегу реки, Тимур заболел горячкой, настолько сильной, что почти с первого момента можно было предвидеть смертельный исход.

17 Шабана 807 (18 февраля 1405) стрелка упала, часы остановились, и время восторжествовало и над самым могущественным и прославленным из всех когда-либо живших мусульманских государей. Все было кончено, и здесь действительно применимы слова: «Все прошло, будто и не бывало».

Гур-Эмир – мавзолей Тимура в Самарканде

Оценка деятельности Тимура

Применимы они здесь по крайней мере относительно всего, что достойно составить содержание жизни правителя. Конечно, при исторических размышлениях нельзя становиться на слишком возвышенную точку зрения отвлеченного идеализма, или на слишком низкую стремящегося быть человечным филистерства: уже раньше мы при одном случае выяснили себе, что бесполезно плакать о бедствиях войны, если род человеческий до сих пор пока таков, что без сильных потрясений остается вялым и несостоятельным по отношению к своим истинным задачам. Поэтому мы оценим как носителей исторической необходимости даже страшных притеснителей такого рода как Цезарь, Омар или Наполеон, задачей которых было разрушить на куски одряхлевший мир, чтобы очистить место новым, жизнеспособным образованиям. Очень замечательно во всяком случае сходство, которое представляет именно с образом Наполеона не менее резко очерченная фигура Тимура. Тот же самый военный гений, настолько же организаторский, насколько и тактико-стратегический; то же соединение упорства в преследовании раз принятой мысли с молниеобразным натиском в минуту выполнения; та же непоколебимость внутреннего равновесия при опаснейших и труднейших предприятиях; та же неутомимая энергия, предоставлявшая возможно меньше самостоятельности второстепенным начальникам, лично находившая каждую важную меру; то же уменье проницательно познавать слабости противника, не впадая при этом в ошибку слишком низко ценить или презирать его; то же хладнокровное невнимание к человеческому материалу, потребному для выполнения великих планов, тоже безмерное честолюбие и величие завоевательных замыслов рядом с искусством пользоваться самыми мельчайшими побуждениями человеческой природы и с прямо виртуозным лицемерием; наконец, то же соединение беззаветной храбрости с хитрым коварством у татарина, как и у его корсиканского последователя. Конечно, нет недостатка в маловажных различиях: нужно отдать справедливость императору-солдату, что почти все свои битвы он выиграл своим гением полководца, между тем как главнейшие успехи Тимура, победа над Тохтамышем, над Музаффаридом Мансуром, над Делийским царством, над Баязидом, были всегда решены искусно внесенными в ряд врагов раздорами или подкупом презренных изменников – но такие отступления все таки не нарушают общего впечатления поразительного сходства.

И все же было бы несправедливостью к Наполеону поставить его на одну ступень с Тимуром. Свод законов и управление, данные им Франции, еще теперь, после восьмидесяти лет, остаются единственными связующими звеньями, которые сдерживают этот столько же беспокойный, сколько и одаренный народ в государственном строе, необходимом, несмотря ни на что, для современной цивилизации; и как ни сурово распоряжался он от Испании до России, однако железная метла, которою он выметал почву Европы, нигде не уносила вместе с сором и мякиной также хороших семян. А в действиях Тимура самым роковым было именно то, что он нигде не думал о созидании сколько-нибудь прочных порядков, но везде стремился лишь разрушать. Если решиться оставить в стороне его бесплодную и хладнокровную бесчеловечность, он лично является самым величаво очерченным из всех магометанских государей, жизнь его – настоящим эпосом, прямо романтическая привлекательность которого в обстоятельном описании историка-художника должна была бы действовать с неотразимой силой. Все другие великие исламские халифы и султаны – Чингисхан был язычником – как ни значительны были их собственные деяния, большей частью своих успехов были обязаны посторонним силам. У Муавии был его Зияд, у Абд аль-Мелика и Валида – их Хаджадж, у Мансура – Бармекиды, у Альп-Арслана – Низам аль-мульк: единственное орудие Тимура, его готовое к битвам войско, было его собственным созданием, и ни в одном действительно важном походе ими не командовал никто, кроме него самого. Был один человек, который равнялся с Тимуром по внутренней силе, именно Омар; он, правда, только издали посылал распоряжения своим войскам, но силой своей личности господствовал вполне над каждым из своих полководцев и показал все свое величие в другой области, создавая из едва организованных шаек бедуинов и расстроенных иноземных провинций государство, основания которого в продолжение восьми веков служили рамками для народного развития, при всех переменах все же до известной степени равномерного и непрерывного. Разрушение этих оснований было уже издавна подготовлено турками, потом ускорено монголами и татарами, за исключением лишь недоконченной попытки доблестного Газан Хана создать новый организм. Навсегда завершить это разрушение стало печальной заслугой Тимура, когда он из всей передней Азии произвел хаос, в котором больше уже не таились силы, нужные для восстановления нового исламского единства. Если в чисто политическом отношении появление его настолько эфемерно, что после исчезновения его мы видим, как те же элементы, которые были в действии до него, снова принимаются почти без изменения за свою деятельность там, где он прервал ее, то все жё после произведенного им всеобщего разрушения последних остатков материальной и умственной цивилизации, еще оставленных его предшественниками, уже не могли могущественно развиться никакие из тех элементов, которые могли бы привести к возрождению исламского духа и государства. Таким образом, из двух самых великих государей ислама Омар стоит в начале собственно магометанской государственной жизни, как её творец, а в конце, как её разрушитель, стоит Тимур, прозванный Тамерланом.

Литература о Тимуре

Тимур. Статья в Энциклопедическом словаре Брокгауз-Ефрон. Автор – В. Бартольд

Гийасаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию. М., 1958.

Низам ад-Дин Шами. Зафар-наме. Материалы по истории киргизов и Киргизии. Выпуск I. М., 1973.

Ибн Арабшах. Чудеса судьбы истории Тимура. Ташкент., 2007.

Йазди Шараф ад-Дин Али. Зафар-наме. Ташкент, 2008.

Клавихо, Руи Гонсалес де. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403-1406). М., 1990.

Ф. Нев. Описание войн Тимура и Шахруха в Западной Азии по неизданной армянской хронике Фомы Мадзофского. Брюссель, 1859

Марло, Кристофер. Тамерлан Великий

По, Эдгар Аллан. Тамерлан

Люсьен Керен. Тамерлан – империя Железного Повелителя, 1978

Джавид, Гусейн. Хромой Тимур

Н. Остроумов. Уложение Тимура. Казань, 1894

Бородин, С. Звёзды над Самаркандом.

Сегень, А. Тамерлан

Попов, М. Тамерлан

Их не считают прямо поддельными, но остается сомнительным, насколько единственный сохранившийся персидский перевод их соответствует оригиналу, написанному на восточно-турецком языке, и даже насколько этот оригинал лично написан или продиктован самим Тимуром.

Один знаток военного дела, Jahns (Geschichte des Kriegswesens, Leipzig. 1880, стр. 708 и след.) находит особенно замечательным методический характер наставлений к военачальникам, содержащихся в записках Тимура, но замечает весьма справедливо, что «стратегическая и тактическая связь его военных подвигов все же недостаточно ясна исторически, чтобы быть поучительной». Хороший пример того, что может произойти при меньшей осторожности, можно заимствовать у Hаmmer-Purgstа1l, который берется сообщить много сведений о войске Тимура (Gesch. d. osmаn. Reichs I, 309, сравн. 316): после сообщения о мундирах, введенных в нем, он продолжает: «было также два полка, совершенно покрытых кирасами, древнейшие кирасирские полки, о каких упоминается в военной истории». Почему монгольская джиба (которая впрочем может обозначать всякий род вооружения) должна соответствовать нашей кирасе больше, чем панцирь, употреблявшийся и на Востоке уже за много веков не только для пехоты, но и для всадников, на это нет никакого указания; с таким же или с большим правом можно бы употребить эту самую фразу, например, для украшения описания персидских войск при Кадисии (I, 264).

Цифры здесь снова сильно преувеличиваются историками. Это особенно очевидно выступает в следующих примерах: в показании, что при Ангоре сражались 800.000 солдат Тимура против 400.000 Баязида, и в еще более смелом заявлении армянского летописца, будто при взятии Дамаска участвовало 700.000 человек (Neve, Expose des guerres de Tаmerlаn et de Schаh-Rokh; Брюссель 1860, стр. 72).

Так рассказывают мусульманские историки. Не следует однако умолчать о том, что по свидетельству одного западного путешественника, который проник до двора Тимура, его поведение далеко не было поведением ревностного мусульманина. Выводы Wheleer"а нельзя признать несомненными, так как он почерпал свои сведения главным образом из монгольской истории патера Катру, достоверность источников которой не доказана; решительное мнение, высказанное в указанном примечании, кажется мне сомнительным по своей достоверности. Поэтому я придерживался общепринятого рассказа.

Xизp есть персидско-турецкое произношение арабского имени Xидр. Отношения этого князя к Камараддину, убийце его отца, неясны; после похода полководцев Тимура в 792 (1390 г.), Камараддин больше не упоминается, и по Хейдер-Рази (Notices et extrаits XIV, Париж 1843, стр. 479) Хидр по смерти этого узурпатора достиг господства над племенами бывшего Кашгарского ханства. Но у Шеpефаддина (Deguignes, Аllgemeine Geschichte der Hunnen und Turken, ubers, v. Dalmert, Bd. IV, Greifswаld 1771, стр. 32,35) предводителем джетов и принадлежащих к ним племен является в 791 г. (1389) уже Хидр, а в 792(1390) снова Камараддин; значит между этими племенами должно было произойти на некоторое время разделение, причем одни повиновались молодому Хидру, а другие Камараддину. Подробнейшие сведения до сих пор неизвестны; позже Хидр Ходжа является единодержавным властителем в мирных сношениях с Тимуром (по Хондемиру, перев. Defromery, Journ. as. IV Serie, t. 19, Париж 1852, стр. 282).

Конечно уже Берке принял официально ислам, который и в племенах собственно Золотой Орды в то время также одержал верх уже везде. Но особенно к востоку от Волги, большинство так назыв. татар были, вероятно, язычниками, как и теперь еще чуваши в губерниях Оренбургской и Казанской.

Кази есть персо-турецкое произношение арабского кади «судья». Его отец был судьей при Артене и пользовался большим влиянием при дворе этого последнего; по смерти его он вместе с несколькими другими сановниками возвел на престол его малолетнего сына Мухаммеда и затем сам умер, оставляя свою должность Бурханаддину. Когда затем Мухаммед умер, не оставив потомков, хитрый кади сумел мало помалу подчинить себе остальных вельмож страны, и в конце концов принял даже титул султана.

Осман есть персо-турецкое произношение арабского имени Усман, в котором буква «с» соответствует по произношению английскому th. 15 Раджаба по обыкновенному календарю соответствует 18 июня; но так как днем недели приводится понедельник, то значит арабский счет, как это очень часто случается, неверен, и настоящее число есть 19. Впрочем, по одному рассказу битва продолжалась три дня, значит и отсюда можно, быть может, объяснить неточность даты.

Подробности об этом передаются различно и до дальнейших сведений должны считаться весьма сомнительными.

О ближайших обстоятельствах его смерти мы не знаем ничего определенного. Что ему собственноручно отрубил голову сын Тимура, тогда семнадцатилетний Шахрух, есть наглая выдумка его придворного, Шерефаддина; также и рассказ Ибн Арабшаха не очень правдоподобен.

Т. е. молитва в мечетях за победителя, которая заключала в себе признание его новым повелителем со стороны населения.

S. Thomаs (The Chronicles of the Pаthаn Kings of Dehli, Лондон 1871), стр. 328. Нам действительно передают, что Хизр-Хан послал в 814 (1411 г.) депутацию к сыну Тимура, Шахруху, для принесения присяги верности (см. Notices et Extrаits, XIV, 1, Париж 1843, стр. 19b); между тем это также мало содержит противоречия сказанному в тексте, как тот факт, что многие из остальных индийских князей старались отклонить от себя нападения Тимура тем, что они объявили себя его вассалами; это значило, что цари покорились бы если б только он по другим причинам не жаждал войны во что бы то ни стало. Панегиристы Тимуридов, конечно, всегда стараются придать чисто формальным выражениям вежливости более глубокий смысл, чем они действительно имеют Подобное стремление имеет и рассказ Абд ар-Раззака в Notices et Extrаits, указ. т. стр. 437 и след.

Так пишет это имя Weil, во всяком случае, следуя свидетельству своих арабских источников. В единственном подлиннике, имеющемся в моем распоряжении, «Vitа Tиmur» Ибн Арабшаха, ed. Mаnger, I, 522, я нахожу Илюк или Эйлук; у Hаmmer"а, Geschichte des osmаnischen Reiches I, 293, стоит Кара Юлук, что он переводит как «черная пиявка», между тем как пиявка по-турецки значит не юлук, а cюлюк. Я не в состоянии установить точно форму и значение этого имени.

Hertzberg указ. соч. стр. 526; восточные источники во всяком случае не дают об этом никаких сведений. факт этот сомнителен, ср. с Hаmmer, Geschichte des osmаnischen Reiches I, 618, Weil, Geschichte des Аbbаsidenchаlifаts in Egypten II, 81, np. 4. Имя Эртогрул, во всяком случае, есть только предположение v. Hаmmer"а.

Хотя по Weil"ю (Geschichte des Аbbаsidenchаlifаts in Egypten и, 97) об этом требовании и послушании султана повествуют только персидские историографы, и то и другое вполне правдоподобно по общему положению вещей. Тимур, который в тот момент уже взял Смирну, едва ли воротился бы на восток, не достигнув формального покорения мамлюков.

14-му Шабана соответствует 9-е, а не 8-ое, как приводит v. Hаmmer, указ. соч. стр. 335. При этом надо заметить, что днем недели приведен четверг, который приходит title=ся напротив 13-ое Шабана, соответствующее во всяком случае 8-му марта, так что последнее может быть надо все-таки считать верным числом.

При написании материала использовалась глава "Тамерлан" из книги Августа Мюллера "История ислама". Во многих местах материала перед датами от Рождества Христова приведена мусульманская датировка по Хиджре

Одним из самых выдающихся тюркских государственных деятелей и полководцев был великий Тамерлан (Тимур, Амир Теймур, Тимур Гуриган, Теймур-ленг, Аксак Теймур) - среднеазиатский правитель и завоеватель.

Тамерлан родился 8 апреля 1336 года в селении Ходжа-Ильгар близ города Кеш (Киш). Происходил он из знатного тюркско-монгольского рода Барлас (Барулас). Его отец - Таргай, был военным и феодалом. Тамерлан не имел школьного образования и был безграмотен, но знал наизусть Коран и был ценителем культуры.

Во время малолетства Тамерлана произошёл распад тюркского Чагатайского улуса. В Мавераннахре власть захватили тюркские эмиры, при которых чагатайские ханы были лишь номинальными правителями. В 1348 году могульские (чагатайские) эмиры возвели на престол хана Туглук-Тимура, который стал правителем Восточного Туркестана и Семиречья. Это привело к новой междоусобице, в ходе которой тюркские и могульские правители боролись за власть в Чагатае.

Первым главой среднеазиатских тюркско-могульских эмиров был Казаган (1348-1360). В этот же период Тимур поступил на службу к владетелю Кеша - Хаджи Барласу. В 1360 году Мавераннахр был завоёван Туглук-Тимуром, вследствие чего Хаджи Барласу пришлось покинуть Кеш. Тамерлан вступил в переговоры с ханом и был утвёрждён правителем Кешской области, но вынужден был оставить Кеш после вывода войск Туглук-Тимура и возвращения Хаджи-Барласа.

В 1361 году ханские войска вновь захватили Мавераннахр, а Хаджи-Барлас бежал в Хорасан, где был убит. В следующем году Туглук-Тимур покинул Мавераннахр, передав власть в нём своему сыну Ильясу-Хаджи. Тамерлан вновь был утверждён правителем Кеша и одним из помощников царевича. Однако после ухода Туглука-Тимура, могольские эмиры во главе с Ильясом-Хаджи сговорились устранить Тамерлана. В результате последнему пришлось отступить от могулов и перейти на сторону враждовавшего с ними тюркского эмира Хусейна. Отряд Хусейна и Тимура направился в Хорезм, но в сражении под Хивой был разбит местным тюркским правителем Таваккалой-Кунгуротом. Тамерлан и Хусейн отступили с остатками своего воинства в пустыню. В дальнейшем у селения Махмуди они были взяты в плен людьми местного владетеля - Алибека Джаникурбана, в темнице которого они провели 62 дня. Узники были спасены старшим братом Алибека - эмиром Мухаммадбеком.

После этого Тамерлан и Хусейн обосновались на южном берегу Амударьи, где вели партизанскую войну с могулами. Во время столкновения с вражеским отрядом у Сейстана Тимур лишился двух пальцев на руке и был ранен в ногу, отчего стал хромым (отсюда и прозвище Тимур-ленг или Аксак Теймур, т.е хромой Тимур).

В 1364 году могулы покинули Мавераннахр, куда вернулись Тимур и Хусейн, посадившие на престол Кабул-шаха, происходившего из рода Чагатаидов (Çağatai). Однако противостояние с могулами на этом не завершилось. 22 мая 1365 года произошло крупное сражение войск Тимура и Хусейна с войском могулов под предводительством Ильяса-Ходжи. Во время битвы произошёл ливень, из-за которого воины вязли в грязи. В итоге противникам пришлось отступить на противоположные берега Сырдарьи. Тем временем войско могулов было изгнано из Самарканда местными жителями. В городе установилось народное правление сербедаров. Узнав об этом, Тимур и Хусейн заманили вождей сербедаров на переговоры и казнили их. Затем было подавлено и само Самаркандское восстание. Мавераннахр перешёл под власть обоих правителей, которые, однако, желали властвовать единолично. Хусейн хотел править Чагатайским улусом подобно своему предшественнику - Казагану, но власть испокон веков принадлежала Чингизидам. Тамерлан выступил против изменения обычаев и намеревался провозгласить себя эмиром, так как этот титул изначально носили представители клана Барлас. Бывшие союзники стали готовиться к сражению.

Хусейн переехал в Балх и начал укреплять крепость, готовясь к войне с Тимуром. Попытка Хусейна одолеть Тимура хитростью не удалась. Последний собрал сильное войско и переправился через Амударью, направляясь к Балху, по пути к которому к Тимуру присоединились многие эмиры. Это ослабило позиции Хусейна, который потерял многих своих сторонников. Вскоре армия Тимура подошла к Балху и после кровопролитных боёв, 10 апреля 1370 года взяла город. Хусейн был взят в плен и убит. Одержавший победу Тамерлан провозгласил себя эмиром Мавераннахра и расположил свою резиденцию в Самарканде. Однако на этом войны с другими тюркскими и могульскими правителями не закончились.

Объединив весь Мавераннахр, Тимур обратил внимание на соседний Хорезм, который не признавал его власти. Тревожило Тимура и положение на северных и южных рубежах Мавераннахра, которые постоянно тревожили Белая Орда и могулы. Однако в это же время под верховную власть Тимура-Амира перешли соседние тюркские города - Ташкент и Балх, но при этом Хорезм (также тюркский), опираясь на поддержку кыпчакских кочевников, продолжал оказывать сопротивление эмиру. Тимур пытался мирным путём договориться с хорезмийскими тюрками, но, поняв тщетность попыток договориться миром, он начал войну против непокорного соседа. Тимур-ленг совершил пять походов против Хорезма и окончательно покорил его в 1388 году.

Добившись успехов в борьбе с хорезмийцами, Тимур решил нанести ответный удар тюркскому улусу Джучи (Золотая и Белая Орда) и установить свою власть на всей территории бывшего Чагатайского улуса. Те же цели, что и Амир Тимур имели могулы, возглавляемые Эмиром Камариддином. Могульские войска совершали постоянные нападения на Фергану, Ташкент, Туркестан, Андижан и другие города Мавераннахра. Это приводило Тимура к необходимости обуздать агрессивных могулов, в результате чего он совершил против них семь походов и окончательно разгромил Могулистан в 1390 году. Несмотря на своё поражение, Могулистан сохранил независимость и продолжал оставаться одним из многочисленных тюркских государственных образований Среднего Востока.

Обезопасив границы Мавераннахра от набегов могулов уже после первых своих походов, Тамерлан решил начать противостояние с улусом Джучи, распавшемся к тому времени на Белую и Золотую Орду. Амир Тимур всячески мешал объединению этих территорий путём стравливания между собой Урус-хана - правителя Белой Орды и Тохтамыша, возглавлявшего золотоордынцев. Однако вскоре Тохтамыш начал проводить враждебную Мавераннахру политику. Это привело к трём войнам между Тимуром и Тохтамышем, окончившимся в 1395 году сокрушительным поражением последнего. Наиболее крупными сражениями в этой войне были битвы на Кондурче в 1391 году, и на Тереке в 1395 году, в ходе которых победа осталась за Тимуром.

После нанесённого Тимуром поражения, Тохтамыш бежал в Булгарию, а Амир Тимур тем временем сжёг столицу Золотой Орды - город Сарай-Бату, и передал власть в улусе Джучи сыну Урус-хана - Койричак-оглану. В тоже время им были разгромлены генуэзские колонии - Танаис и Каффа.

Разгромив Золотую Орду, Тимур направился походом на Русь. Его войско прошло Рязанскую землю и захватило город Елец. Затем Тамерлан направился в сторону Москвы, но вскоре повернул назад и покинул пределы Руси. Неизвестно, что побудило Тамерлана оставить Русь, но согласно «Зафар-намэ» («Книге побед»), причиной тому было преследование ордынских отрядов, которые были настигнуты и окончательно разбиты на территории Руси, а само завоевание и разграбление русских земель в планы завоевателя не входило.

Тимур вёл постоянные войны не только с могулами и ордынцами. Весьма важным его противником был правитель Герата - Гиясаддин Пир Али II. Попытки Тимура договориться миром ни к чему не привели, и ему пришлось начать войну. В апреле 1380 году армия Тимура выбила гератцев из Балха, в феврале 1381 года Тимур занял Хорасан, Джами, Келат, Туе, а затем после непродолжительной осады взял и сам Герат. В 1382 году Тамерлан разгромил хорасанское государство сербедаров, а в 1383 году разорил область Сеистан, в которой им штурмом были взяты крепости Зире, Завех, Буст и Фарах. В следующем году Тимур завоевал такие города как Астарабад, Амуль, Сари. В том же году он дошел до Азербайджана и захватил один из центральных его городов, столицу многих тюркских государств (Атабеки, Ильханиды) средневековья - Тебриз. Вместе с этими городами под власть Амира Тимура перешла значительная часть Ирана. Вслед за тем он провёл трёхлетний, пятилетний и семилетний походы, в ходе которых нанёс поражение ордынцам, могулам, хорезмийцам, разгромил всю Северную Индию, Иран и Малую Азию.

В 1392 году Тамерлан покоряет прикаспийские области, а в 1393 году захватывает Багдад, западные области Ирана и Закавказье, во главе которых ставит своих наместников.

Важной вехой в истории завоеваний Тимура является индийский поход. В 1398 году он выступил в поход против Делийского султаната, разгромил отряды кафиристанцев, а под Дели нанёс поражение армии султана и занял город, который его войско подвергло разграблению. В 1399 году Амир Тимур дошёл до Ганга, но затем повернул армию обратно и вернулся в Самарканд с большой добычей.

В 1400 году Тимур начинает войну с османским султаном Баязидом Молниеносным, войско которого захватило вассальный Амиру Тимуру город Арзинджан, а также с мамлюкским султаном Египта Фараджем. В ходе войны с османами и мамлюками Тимур берёт крепости Сивас, Халеб (Алеппо), в 1401 году - Дамаск.

В 1402 году в Ангорской (при Анкаре) битве Тамерлан наголову разбил войско Баязида, а его самого взял в плен. В тот период, когда османы один за другим громили войска европейцев, Тимур буквально спас их от османов. В честь победы Тамерлана над Баязидом Папа Римский приказал три дня подряд бить во все колокола во всех католических церквах Европы. Этот звон гремел над тюркской трагедией – ибо научил европейцев тому, как в будущем побеждать тюрков, стравливая их друг с другом…

…В 1403 году Тамерлан разоряет Смирну, а затем устанавливает порядок в восставшем Багдаде. В 1404 году Тимур вернулся в Среднюю Азию и начал подготовку к войне с Китаем. 27 ноября 1404 года его армия вступила в китайский поход, но в январе 1405 года в Отраре великий полководец скончался. Он был похоронен в мавзолее Гур-Эмир в Самарканде.

В наше время многими считается, что Тамерлан занимался только военными походами, завоеваниями и разграблением соседних земель, но это не так. Например, он восстановил множество городов: Багдад (Ирак), Дербент и Байлакан (Азербайджан). Также Тамерлан внёс большой вклад в развитие Самарканда, который он превратил в главный торгово-ремесленный центр Среднего Востока. Амир Тимур способствовал развитию исламской культуры, архитектуры и литературы. В годы его правления в Самарканде были выстроены шедевры средневековой мусульманской архитектуры: мавзолеи Гур-Эмир и Шахи-Зинда, гробница Рухабад, усыпальница Кутби Чахардахум, медресе Биби-Ханум, а также множество мечетей, караван-сараев и пр. Благодаря Тамерлану был отстроен город Кеш (Киш, ныне Шахрисабз), где располагаются памятники культуры эпохи Тимура: усыпальница Дар ус-Саадат, великолепный дворец Ак-Сарай, множество медресе и мечетей.

Помимо этого Тимур внёс большой вклад в развитие Бухары, Шахрухии, Туркестана, Худжанта и других тюркских городов. Также следует отметить, что при Тамерлане широкое распространение получили такие науки как математика, медицина, астрономия, литература, история. В эпоху Тимура в Мавераннахре жили такие деятели культуры, как астролог Маулана (Мовлана) Ахмад, богослов Ахмед аль-Хорезми, правоведы Джазаири и Исамиддин и многие другие. Всё это говорит о том, что при Тамерлане не только велись постоянные войны, но и шёл расцвет восточной культуры. Амир Тимур оказал большое влияние на развитие всего Среднего Востока, и он по праву может считаться не только великим полководцем, но и одним из величайших тюркских государственных деятелей в истории человечества.

1. Настоящее имя одного из величайших полководцев в мировой истории — Тимур ибн Тарагай Барлас , что означает «Тимур сын Тарагая из рода Барласов». В различных персидских источниках упоминается уничижительное прозвище Тимур-э Лянг , то есть «Тимур Хромой» , данное полководцу его врагами. « Тимур-э Лянг» перекочевало в западные источники как «Тамерлан» . Потеряв уничижительный смысл, оно стало вторым историческим именем Тимура.

2. С детства любивший охоту и военные игры, Тимур был сильным, здоровым, физически развитым человеком. Антропологи, в XX веке изучавшие гробницу полководца, отметили, что биологический возраст умершего в 68 лет завоевателя, судя по состоянию костей, не превышал 50 лет.

Реконструкция облика Тамерлана по его черепу. Михаил Михайлович Герасимов, 1941 г. Фото: Public Domain

3. Со времён Чингисхана титул великого хана могли носить только чингизиды. Именно поэтому Тимур формально носил титул эмира (вождя). При этом в 1370 году он сумел породниться с чингизидами, женившись на дочери Казан-хана Сарай-мульк ханым . После этого Тимур получил к имени приставку Гурган, что означает «зять», позволявшую ему свободно жить и действовать в домах «природных» чингизидов.

4. В 1362 году Тимур, ведший партизанскую войну против монголов, серьёзно пострадал во время сражения в Сеистане, лишившись двух пальцев на правой руке и получив тяжёлое ранение правой ноги. Ранение, боли от которого преследовали Тимура всю оставшуюся жизнь, привело к хромоте и к появлению прозвища «Тимур Хромой».

5. За несколько десятилетий фактически непрерывных войн Тимуру удалось создать огромное государство, включавшее в себя Мавераннахр (историческую область Центральной Азии), Иран, Ирак, Афганистан. Сам дал созданному государству название Туран.

6. На пике своего могущества Тимур имел в своём распоряжении войско, насчитывавшее около 200 тысяч воинов. Оно было организовано по системе, созданной ещё Чингисханом, — десятки, сотни, тысячи, а также тумены (подразделения в 10 тысяч человек). За порядок в войске и его обеспечение всем необходимым отвечал специальный орган управления, функции которого были схожи с современным министерством обороны.

7. В 1395 году войско Тимура в первый и последний раз оказалось в русских землях. Завоеватель не рассматривал русские территории как объект для присоединения к своей державе. Причиной нашествия стала борьба Тимура с золотоордынским ханом Тохтамышем . И хотя войско Тимура разорило часть русских земель, захватив Елец, в целом завоеватель своей победой над Тохтамышем способствовал падению влияния Золотой Орды на русские княжества.

8. Завоеватель Тимур был неграмотен и в юности не получил никакого образования, кроме военного, однако при этом был весьма талантливым и способным человеком. Согласно летописям, он владел несколькими языками, любил беседовать с учёными и требовал читать ему вслух труды по истории. Обладая блестящей памятью, он затем приводил исторические примеры в беседах с учёными, чем сильно удивлял их.

9. Ведя кровопролитные войны, Тимур из походов привозил не только материальную добычу, но и учёных, ремесленников, художников, архитекторов. При нём шло активное восстановление городов, основание новых, строительство мостов, дорог, оросительных систем, а также активное развитие науки, живописи, светского и религиозного образования.

Памятник Тамерлану в Узбекистане. Фото: www.globallookpress.com

10. У Тимура было 18 жён, среди которых часто выделяют Ульджай-туркан ага и Сарай-мульк ханым . Эти женщины, которых называют «любимыми жёнами Тимура», приходились родственницами друг другу: если Ульджай-туркан ага была сестрой соратника Тимура эмира Хусейна , то Сарай-мульк ханым — его вдовой.

11. Ещё в 1398 году Тимур начал готовиться к завоевательному походу в Китай, который был начат в 1404 году. Как часто бывает в истории, китайцев спас случай — начавшийся поход был прерван из-за рано начавшейся и чрезвычайно холодной зимы, а в феврале 1405 года Тимура не стало.

Гробница Тамерлана. Фото: www.globallookpress.com

12. Одна из самых известных легенд, связанных с именем великого полководца, связана с «проклятьем могилы Тамерлана». Якобы сразу после вскрытия могилы Тимура должна начаться великая и страшная война. Действительно, вскрытие гробницы Тимура в Самарканде советские археологи провели 20 июня 1941 года, то есть за два дня до начала Великой Отечественной войны. Скептики, однако, напоминают, что план нападения на СССР был утверждён в гитлеровской Германии задолго до вскрытия могилы Тимура. Что же касается надписей, сулящих неприятности тому, кто вскроет могилу, то они ничем не отличались от аналогичных, сделанных на других захоронениях эпохи Тимура, и предназначались для отпугивания расхитителей гробниц. Стоит отметить и ещё один момент — знаменитый советский антрополог и археолог Михаил Герасимов , не просто участвовавший во вскрытии гробницы, но и восстановивший облик Тимура по его черепу, благополучно дожил до 1970 года.

Полное имя великого завоевателя древности, о котором пойдёт разговор в нашей статье, Тимур ибн Тарагай Барлас, но в литературе он часто упоминается как Тамерлан, или Железный Хромец. Следует пояснить, что Железным его прозвали не только за личные качества, но и потому, что именно так переводится с тюркского языка его имя Тимур. Хромота же стала результатом ранения, полученного в одном из сражений. Есть основание полагать, что этот загадочный полководец прошлого причастен к великой крови, пролившейся в XX веке.

Кто такой Тамерлан и откуда он родом?

Вначале несколько слов о детстве будущего великого хана. Известно, что Тимур-Тамерлан родился 9 апреля 1336 года на территории нынешнего узбекского города Шахрисабза, бывшего в ту эпоху небольшим селением, называвшимся Ходжа-Ильгар. Его отец - местный землевладелец из племени Барлас - Мухаммад Тарагай, исповедовал ислам, и вырастил в этой вере своего сына.

Следуя обычаям тех времён, он с раннего детства обучал мальчика основам военного искусства - верховой езде, стрельбе из лука и метанию копья. В результате, едва достигнув зрелости, он уже был опытным воином. Именно тогда получил бесценные знания будущий завоеватель Тамерлан.

Биография, этого человека, а точнее, та её часть, которая стала достоянием истории, начинается с того, что в молодости он снискал расположения хана Туглика - повелителя Чагатайского улуса, одного из монгольских государств, на территории которого родился будущий полководец.

По достоинству оценив боевые качества, а также незаурядный ум Тимура, он приблизил его ко двору, сделав воспитателем своего сына. Однако окружение царевича, опасаясь его возвышения, стало строить против него интриги, и в результате, опасаясь за свою жизнь, новоявленный воспитатель был вынужден бежать.

Во главе отряда наёмников

Годы жизни Тамерлана совпали с тем историческим периодом, когда являлась сплошным театром военных действий. Раздробленная на множество государств, она была постоянно раздираема междоусобицами местных ханов, беспрестанно пытавшихся захватить соседние земли. Усугубляли обстановку бесчисленные разбойничьи банды - джетэ, не признававшие никакой власти и жившие исключительно грабежами.

В этой обстановке несостоявшийся педагог Тимур-Тамерлан нашёл своё истинное призвание. Объединив несколько десятков гулямов - профессиональных наёмных воинов, - он создал отряд, по своим боевым качествам и жестокости превосходивший все остальные окрестные банды.

Первые завоевания

Вместе со своими головорезами новоявленный полководец совершал дерзкие набеги на города и сёла. Известно, что в 1362 году он взял штурмом несколько крепостей, принадлежавших сарбадарам - участникам народного движения против монгольского владычества. Захватив их, он приказал замуровать оставшихся в живых защитников в стены. Это было актом устрашения всех будущих противников, и подобная жестокость стала одной из основных черт его характера. Очень скоро о том, кто такой Тамерлан, узнал весь Восток.

Именно тогда в одной из схваток он лишился двух пальцев правой руки и получил серьёзное ранение в ногу. Его последствия сохранились до конца жизни и послужили основанием для прозвища - Тимур Хромой. Однако не помешало ему стать фигурой, сыгравшей в последней четверти XIV века существенную роль в истории не только Средней, Западной и Южной Азии, но также Кавказа и Руси.

Полководческий талант и необычайная дерзость помогли Тамерлану завоевать всю территорию Ферганы, подчинив себе Самарканд, и сделав столицей новообразованного государства город Кет. Далее, его войско устремилось на территорию, принадлежащую нынешнему Афганистану, и, разорив её, штурмом захватило древнюю столицу Балх, эмир которой - Гусейн - был тут же повешен. Его участь разделило и большинство придворных.

Жестокость как орудие устрашения

Следующим направлением удара его конницы стали расположенные к югу от Балха города Исфахан и Фарс, где правили последние представители персидской династии Музаффаридов. Первым на его пути был Исфахан. Захватив его, и отдав на разграбление своим наёмникам, Тимур Хромой приказал сложить головы убитых в пирамиду, высота которой, превышала рост человека. Это было продолжением его постоянной тактики устрашения противников.

Характерно, что и вся последующая история Тамерлана - завоевателя и полководца, отмечена проявлениями крайней жестокости. Отчасти её можно объяснить тем, что он сам сделался заложником собственной политики. Предводительствуя высокопрофессиональным войском, Хромой должен был исправно платить своим наёмникам, в противном случае их ятаганы обратились бы против него самого. Это вынуждало добиваться новых побед и завоеваний любыми доступными средствами.

Начало борьбы с Золотой Ордой

В начале 80-х годов очередным этапом восхождения Тамерлана стало покорение Золотой Орды, или, иначе, Джучиева улуса. В нём испокон века преобладала евро-азиатская степная культура со своей религией многобожия, не имевшая ничего общего с исламом, исповедовавшимся большинством его воинов. Поэтому боевые действия, начавшиеся в 1383 году, стали столкновением не только противоборствующих армий, но и двух различных культур.

Ордынский тот самый, что в 1382 году совершил поход на Москву, желая опередить своего противника и первым нанести удар, предпринял поход на Харезм. Достигнув временного успеха, он захватил также значительную территорию нынешнего Азербайджана, однако вскоре его войска вынуждены были отступить, понеся значительные потери.

В 1385 году, воспользовавшись тем, что Тимур со своими полчищами находился в Персии, он повторил попытку, но и на этот раз потерпел неудачу. Узнав о вторжении ордынцев, грозный полководец срочно вернул свои войска в Среднюю Азию и наголову разбил неприятеля, заставив самого Тохтамыша бежать в Западную Сибирь.

Продолжение борьбы с татарами

Однако на этом покорение Золотой Орды ещё не завершилось. Окончательному её разгрому предшествовали пять лет, наполненных непрестанными военными походами и кровопролитием. Известно, что в 1389 году ордынский хан даже сумел настоять на том, чтобы в войне с мусульманами его поддержали русские дружины.

Способствовала этому смерть Великого князя Московского Дмитрия Донского, после которой его сын и наследник Василий обязан был ехать в Орду за ярлыком на княжение. Тохтамыш подтвердил его права, но при условии участия русских войск в отражении нападения мусульман.

Разгром Золотой Орды

Князь Василий дал согласие, однако оно носило лишь формальный характер. После разгрома, учинённого Тохтамышем в Москве, никто из русских не желал проливать за него кровь. В результате в первой же битве на реке Кондурче (приток Волги) они бросили татар и, переправившись на противоположный берег, ушли.

Завершением покорения Золотой Орды стала битва на реке Терек, в которой 15 апреля 1395 года сошлись войска Тохтамыша и Тимура. Железный Хромец сумел нанести своему противнику сокрушительное поражение и тем самым положить конец татарским набегам на подконтрольные ему территории.

Угроза русским землям и поход на Индию

Следующий удар готовился им в самое сердце Руси. Целью намеченного похода были Москва и Рязань, не знавшие до той поры, кто такой Тамерлан, и платившие дань Золотой Орде. Но, к счастью, этим планам не суждено было осуществиться. Помешало восстание черкесов и осетин, вспыхнувшее в тылу войск Тимура и заставившее завоевателя повернуть назад. Единственной жертвой тогда стал оказавшийся на его пути город Елец.

В течение последующих двух лет его войско совершило победоносный поход в Индию. Захватив Дели, воины Тимура разграбили и сожгли город, а 100 тыс. защитников, оказавшихся в плену, убили, опасаясь возможного с их стороны мятежа. Дойдя до берегов Ганга и захватив по дороге несколько укреплённых крепостей, многотысячная армия вернулась в Самарканд с богатой добычей и большим количеством невольников.

Новые завоевания и новая кровь

Вслед за Индией настал черёд Османского султаната покориться мечу Тамерлана. В 1402 году он разбил непобедимых до той поры янычар султана Баязида, а его самого взял в плен. В результате под его владычеством оказалась вся территория Малой Азии.

Не смогли противостоять войскам Тамерлана и рыцари-иониты, удерживавшие много лет в своих руках крепость древнего города Смирны. Не раз отражавшие прежде атаки турок, они сдались на милость хромого завоевателя. Когда же им на помощь прибыли венецианские и генуэзские корабли с подкреплением, то победители забрасывали их из крепостных катапульт отрубленными головами защитников.

Замысел, который не смог осуществить Тамерлан

Биография этого выдающегося полководца и злого гения своей эпохи, завершается последним амбициозным проектом, которым стал его поход на Китай, начавшийся в 1404 году. Целью был захват Великого Шёлкового пути, дававший возможность получать налог с проезжавших купцов и пополнять за счёт этого свою и без того переполненную казну. Но осуществлению задуманного помешала внезапная смерть, оборвавшая жизнь полководца в феврале 1405 года.

Великий эмир империи Тимуридов - под таким титулом он вошёл в историю своего народа, - был похоронен в мавзолее Гур Эмир в Самарканде. С его погребением связана легенда, передававшаяся из поколения в поколение. Она гласит, что в том случае, если саркофаг Тамерлана будет вскрыт, а его прах потревожен, то наказанием за это станет страшная и кровопролитная война.

В июне 1941 года в Самарканд для эксгумации останков полководца и их исследования была направлена экспедиция Академии наук СССР. Вскрытие могилы произвели в ночь на 21 июня, а на следующий день, как известно, началась Великая Отечественная война.

Интересен и другой факт. В октябре 1942 года участник тех событий кинооператор Малик Каюмов, встречаясь с маршалом Жуковым, рассказал ему об исполнившемся проклятии и предложил вернуть прах Тамерлана на прежнее место. Это было сделано 20 ноября 1942 года, и в этот же день последовал коренной перелом в ходе Сталинградской битвы.

Скептики склонны утверждать, что в данном случае имел место лишь ряд случайностей, ведь план нападения на СССР разрабатывался задолго до вскрытия гробницы людьми, которые хоть и знали, кто такой Тамерлан, но, разумеется, не принимали в расчёт тяготевшее над его могилой заклятие. Не вступая в полемику, скажем лишь, что каждый вправе иметь по этому поводу свою точку зрения.

Семья завоевателя

Особый интерес для исследователей представляют жены и дети Тимура. Как и все восточные правители, этот великий завоеватель прошлого имел огромное семейство. Одних лишь официальных жён (не считая наложниц) у него было 18 человек, любимой из которых принято считать Сарай-мульк ханым. Несмотря на то что дама со столь поэтичным именем была бесплодной, ей господин доверял воспитание многих своих сыновей и внуков. Она же вошла в историю как покровительница искусства и науки.

Вполне понятно, что при таком количеств жён и наложниц в детях также не было недостатка. Тем не менее только четверо из его сыновей заняли места, подобающие столь высокому происхождению, и стали правителями в империи, созданной отцом. В их лице история Тамерлана нашла своё продолжение.

Имя Тамерлана.

Полное имя Тимура было Тимур ибн Тарагай Барлас (Tīmūr ibn Taraġay Barlas - Тимур сын Тарагая из Барласов) в соответствии с арабской традицией (алам-насаб-нисба) . В чагатайском и монгольском языках (оба алтайские) Temür или Темир значит «железо».

Не будучи чингизидом, Тимур формально не мог носить титул великого хана, всегда именуя себя лишь эмиром (вождём, предводителем). Однако, породнившись в 1370 году с домом Чингизидов, он принял имя Тимур Гурган (Timūr Gurkānī, (تيمو گوركان), Gurkān - иранизированный вариант монгольского күрүгэн или хүргэн, «зять». Это означало, что Тамерлан, породнившись с ханами-чингизидами, мог свободно жить и действовать в их домах.

В различных персидских источниках часто встречается иранизированное прозвище Тимур-э Лянг (Tīmūr-e Lang, تیمور لنگ) «Тимур Хромой», это имя, вероятно, рассматривалось в то время как презрительно-уничижительное.Оно перешло в западные языки (Tamerlan, Tamerlane, Tamburlaine, Timur Lenk) и в русский, где не имеет никакого негативного оттенка и используется наряду с изначальным «Тимур».

Личность Тамерлана.

Биография Тимура напоминает биографию Чингисхана. Начало политической деятельности обоих завоевателей схожи: они были предводителями набранных ими лично отрядов приверженцев, которые и потом оставались главной опорой их могущества. Подобно Чингисхану, Тимур лично входил во все подробности организации военных сил, имел подробные сведения о силах врагов и состоянии их земель, пользовался среди своего войска безусловным авторитетом и мог вполне полагаться на своих сподвижников. Менее удачен был выбор лиц, поставленных во главе гражданского управления (многочисленные случаи наказания за лихоимство высших сановников в Самарканде, Герате, Ширазе, Тавризе). Тамерлан любил беседовать с учёными, в особенности слушать чтение исторических сочинений; своими познаниями в истории он удивил средневекового историка, философа и мыслителя Ибн Халдуна; рассказами о доблестях исторических и легендарных героев Тимур пользовался для воодушевления своих воинов.

Тимур оставил после себя десятки монументальных архитектурных сооружений, некоторые из них вошли в сокровищницу мировой культуры. Постройки Тимура, в создании которых он принимал деятельное участие, обнаруживают в нём художественный вкус.

Тимур заботился преимущественно о процветании своего родного Мавераннахра и о возвышении блеска своей столицы - Самарканда. Тимур пригонял из всех завоёванных земель мастеров, архитекторов, ювелиров, строителей, зодчих для того, чтобы обустроить города его империи: столицу Самарканд, родину отца - Кеш (Шахрисябз), Бухару, пограничный город Яссы (Туркестан). Всю свою заботу, которую он вкладывал в столицу Самарканд, ему удалось выразить через слова о ней: - «Над Самаркандом всегда будет голубое небо и золотые звёзды». Только в последние годы им принимались меры для поднятия благосостояния других областей государства, преимущественно пограничных (в 1398 году был проведён новый оросительный канал в Афганистане, в 1401 году - в Закавказье и т. д.)

Биография.

Детство и юность.

Тимур родился 9 апреля 1336 года в селении Ходжа-Ильгар близ города Кеш (ныне Шахрисабз, Узбекистан) в Средней Азии.

Детство и юность Тимура прошло в горах Кеша. В юности он любил охоту и конные состязания, метание копья и стрельбу из лука, имел склонность к военным играм. С десятилетнего возраста наставники - атабеки, служившие у Тарагая, обучали Тимура военному искусству и спортивным играм. Тимур был человеком весьма отважным и сдержанным. Обладая трезвостью суждений, он умел принять самое верное решение в трудных ситуациях. Эти черты характера и притягивали к нему людей. Первые сведения о Тимуре появились в источниках начиная с 1361 года, когда он начал свою политическую деятельность.

Внешний облик Тимура.

Как показало вскрытие гробницы Гур Эмир (Самарканд) М. М. Герасимовым и последующее изучение скелета из захоронения, которое, как считается, принадлежит Тамерлану, рост его составлял 172 см. Тимур был силён, физически развит, его современники писали про него: «Если большинство воинов могли натянуть тетиву лука до уровня ключицы, то Тимур натягивал её до уха». Волосы светлее, чем у большинства его соплеменников.

Несмотря на старческий возраст Тимура (69 лет) череп его, а равно и скелет, не имели ярко выраженных, собственно старческих черт. Наличие большей части зубов, четкий рельеф костей, почти отсутствие остеофитов, - всё это говорит скорее за то, что череп скелета принадлежал человеку полному сил и здоровья, биологический возраст которого не превышал 50 лет. Массивность здоровых костей, сильно развитый рельеф и плотность их, ширина плеч, объем грудной клетки и относительно высокий рост - всё это дает право думать, что Тимур обладал чрезвычайно крепким сложением. Сильная атлетическая его мускулатура, вероятнее всего, отличалась некоторой сухостью форм, да и это естественно: жизнь в военных походах, с их трудностями и лишениями, почти постоянное пребывание в седле вряд ли могли способствовать тучности.

Особым внешним отличием Тамерлана и его воинов от прочих мусульман были сохраненные ими, по монгольскому обычаю, косы, что подтверждается некоторыми среднеазиатскими иллюстрированными рукописями того времени. Между тем, исследуя древнетюркские изваяния, изображения тюрков на живописи Афрасиаба, исследователи пришли к выводу о том, что тюрки носили косы еще в V-VIII вв. Вскрытие могилы Тимура и анализ антропологов показал, что Тимур не имел кос. «Волосы Тимура толсты, прямы, седо-рыжего цвета, с преобладанием темно-каштановых или рыжих.». «Вопреки принятому обычаю брить голову, к моменту своей смерти Тимур имел относительно длинные волосы». (статья М. М. Герасимова «Портрет Тамерлана» из книги «Тамерлан», изданной в Москве в 1992 году). Некоторые историки считают, что светлый цвет волос обусловлен тем, Тамерлан красил волосы хной. Но, М. М. Герасимов в своей работе отмечает: «Даже предварительное исследование волос бороды под бинокуляром убеждает в том, что этот рыже-красноватый цвет ее натуральный, а не крашенный хной, как описывали историки». Тимур носил длинные усы, а не подстриженные над губой. Как удалось выяснить, существовало правило, позволяющее высшему военному сословию носить усы, не подрезая их над губой, и Тимур, согласно этому правилу, не стриг своих усов, и они свободно свисали над губой. «Небольшая густая борода Тимура имела клиновидную форму. Волосы ее жесткие, почти прямые, толстые, ярко-коричневого (рыжего) цвета, с значительной проседью»

Родители, братья и сестры Тимура.

Его отца звали Мухаммад Тарагай или Тургай, он был военным, мелким землевладельцем. Происходил из монгольского племени барласов, к тому времени уже тюркизированного и говорившего на чагатайском языке.

По некоторым предположениям, отец Тимура Тарагай был вождем племени барласов и потомком некоего Карачара нойона (крупный феодал-землевладелец в средние века), могущественного помощника Чагатая, сына Чингисхана и дальнего родственника последнего.

Отец Тимура был благочестивым мусульманином, его духовным наставником был шейх Шамс ад-дин Кулял

В энциклопедии Британнике Тимур считается тюркским завоевателем.

В индийской историографии Тимур считается главой тюрков-чагатаев.

У отца Тимура был один брат, которого звали по-тюркски Балта.

Отец Тимура был женат дважды: первой женой была мать Тимура Текина хатун. Об её происхождении сохранились противоречивые сведения. А второй женой Тарагая/Тургая была Кадак-хатун, мать сестренки Тимура Ширинбек-ака.

Мухаммад Тарагай скончался в 1361 году и был похоронен на родине Тимура - в городе Кеше (Шахрисабз). Его гробница сохранилась до наших дней.

У Тимура была старшая сестра Кутлуг Туркан-ака и младшая сестра Ширин-бек-ака. Они скончались ещё до смерти самого Тимура и были похоронены в мавзолеях в комплексе Шахи Зинда в Самарканде. Согласно источнику «Му‘изз ал-ансаб» у Тимура было ещё три брата: Джуки, Алим шейх и Суюргатмыш.

Духовные наставники Тимура.

Первым духовными наставником Тимура был наставник его отца - суфийский шейх Шамс ад-дин Кулял. Главным духовным наставником Тимура был потомок пророка Мухаммеда, шейх Мир Сейид Береке. Именно он вручил Тимуру символы власти: барабан и знамя, когда он пришел к власти в 1370 году. Вручая эти символы, Мир Сейид Береке предсказал эмиру великое будущее. Он сопровождал Тимура в его больших походах. В 1391 году он благословил его перед битвой с Тохтамышем. В 1403 году они вместе оплакивали неожиданно скончавшегося престолонаследника - Мухаммад-Султана. Мир Сейид Береке был похоронен в мавзолее Гур Эмир, где у его ног был похоронен и сам Тимур. Другим наставником Тимура был сын суфийского шейха Бурхан ад-дина Сагарджи Абу Саид. Тимур приказал построить мавзолей Рухабад над их могилами.

Знание языков Тимуром.

При походе на Золотую Орду против Тохтамыша в 1391 году Тимур приказал выбить надпись на чагатайском языке уйгурскими буквами - 8 строчек и три строчки на арабском языке, содержащих коранический текст у горы Алтын-Чуку. В истории эта надпись известна под названием Карсакпайская надпись Тимура. В настоящее время камень с надписью Тимура хранится и экспонируется в Эрмитаже в Санкт-Петербурге.

Современник и пленник Тамерлана Ибн Арабшах, знавший Тамерлана с 1401 года лично, сообщает: «Что касается персидского, тюркского и монгольского, он знал их лучше, чем кто-либо другой». Исследователь из принстонского университета Сват Соучек (Svat Soucek) пишет о Тимуре в своей монографии, что «Он был тюрком из племени барласов, монгольского по имени и происхождению, но во всех практических смыслах тюркского к тому времени. Родным языком Тимура был тюркский (чагатайский), хотя, возможно, в некоторой степени он владел и персидским благодаря культурному окружению, в котором жил. Он практически точно не знал монгольского, хотя монгольские термины не совсем ещё исчезли из документов и встречались на монетах».

Юридические документы государства Тимура, были составлены на двух языках: персидском и тюркском. Так, например, документ от 1378 года, дающий привилегии потомкам Абу Муслима, жившим в Хорезме, был составлен на чагатайском тюркском языке.

Испанский дипломат и путешественник Руй Гонсалес де Клавихо посетивший двор Тамерлана в Мавераннахре сообщает что "За этой рекой (Амударья -прим.) простирается царство Самарканте, а земля его называется Могалия (Моголистан), а язык мугальский, и этого языка не понимают на этой (южной - прим.) стороне реки, так как все говорят по-персидски", далее он сообщает "письмо же, которое используют самаркантцы, [живущие-прим.] по ту сторону реки, не разбирают и не умеют читать те, что живут по эту сторону, а называют это письмо могали. А сеньор (Тамерлан- прим.) при себе держит нескольких писцов, которые умеют читать и писать на этом"

Согласно тимуридскому источнику "Муиз ал-ансаб" при дворе Тимура существовал штат только тюркских и таджикских писарей.

Ибн Арабшах описывая племена Мавераннахра приводит следующие сведения: «У упомянутого султана (Тимура) было четыре визиря, которые полностью занимались полезными и вредными делами. Они считались знатными людьми, и все были последователями их мнений. Сколько было у арабов племен и колен, столько же было и у тюрков. Каждый из вышеупомянутых визирей, являясь представителями одного племени, были светочью мнений и освещали свод умов своего племени. У одного племя назывался арлат, второго - жалаир, третьего - кавчин, четвертого - барлас. Темур был сыном четвертого племени».

По данным Алишера Навои, Тимур хотя и не писал стихов, но очень хорошо знал и поэзию, и прозу, и, кстати, и к месту умел привести надлежащий бейт.

Жены Тимура.

У него было 18 жён, из которых его любимой женой была сестра Эмира Хусейна - Улджай Туркан-ага. По другой версии его любимой женой была дочь Казан-хана Сарай Мульк ханым. У неё не было своих детей, но ей было доверено воспитание некоторых сыновей и внуков Тимура. Она была известной покровительницей науки и искусств. По её приказу в Самарканде было построено огромное медресе и мавзолей для её матери.

В 1355 году Тимур женится на дочери эмира Джаку-барласа Турмуш-ага. Хан Мавераннахра Казаган, убедившись в достоинствах Тимура, в 1355 году отдал ему в жёны свою внучку Ульджай Туркан-ага. Благодаря этому браку возник союз Тимура с эмиром Хусейном - внуком Казагана.

Кроме этого у Тимура были другие жены: Тугди би, дочь Ак Суфи кунграта, Улус ага из племени Сулдуз, Науруз ага, Бахт султан ага, Бурхан ага, Таваккул-ханим, Турмиш ага, Джани-бик ага, Чулпан ага и др. Тимур имел 21 наложницу.

Во время малолетства Тимура произошёл распад чагатайского государства в Средней Азии (Чагатайский улус). В Мавераннахре с 1346 года власть принадлежала тюркским эмирам, и возводившиеся императором на престол ханы правили только номинально. Могульские эмиры в 1348 году возвели на престол Туглук-Тимура, который стал править в Восточном Туркестане, Кульджинском крае и Семиречье.

Начало политической деятельности.

В 1347 году эмир Казаган убил чингизида Казан-хана, после гибели которого Чагатайский улус распался на два отдельных государства: Мавераннахр и Моголистан. После распада Чагатайского улуса, главой тюркских эмиров был Казаган (1346-1358), который не был чингизидом, а выходцем из караунасов. Формально на престол был возведен чингизид Данишмадча-оглан, а после его убийства Байанкули-хан. После смерти Казагана в стране реально правил его сын Абдулла, однако он был убит и регион охватила политическая анархия.

Тимур поступил на службу к владетелю Кеша - Хаджи Барласу, который предположительно был главой племени барлас. В 1360 году Мавераннахр был завоёван Туглук-Тимуром. Хаджи Барлас бежал в Хорасан, а Тимур вступил в переговоры с ханом и был утверждён владетелем Кешской области, но вынужден был удалиться после ухода монголов и возвращения Хаджи Барласа.

В 1361 году хан Туглук-Тимур снова занял страну, а Хаджи Барлас снова бежал в Хорасан, где впоследствии был убит. В 1362 году Туглук-Тимур спешно покинул Мавераннахр вследствие возникшего мятежа группы эмиров в Моголистане, передав власть своему сыну Ильясу-Ходжи. Тимур же был утверждён владетелем Кешской области и одним из помощников могульского царевича. Не успел хан пересечь реку Сырдарья, как Ильяс-ходжа-оглан, вместе с эмиром Бекчиком и другими близкими эмирами, сговорились удалить Тимурбека от государственных дел, а при удобном случае и уничтожить его физически. Интриги все более усиливались и приняли опасный характер. Тимуру пришлось отделиться от моголов и перейти на сторону их врага - Эмира Хусейна (внука Казагана). Некоторое время они с небольшим отрядом вели жизнь искателей приключений и пошли в сторону Хорезма, где в сражении под Хивой потерпели поражение от правителя тех земель Таваккала-Конгурота и с остатками своих воинов и слуг вынуждены были отступить вглубь пустыни. Впоследствии выйдя к аулу Махмуди в области, подвластной Махану, они были взяты в плен людьми Алибека Джаникурбана, в темницах которого провели 62 дня в плену. Согласно сведениям историка Шарафиддина Али Язди, Алибек намеревался продать Тимура и Хусейна иранским купцам, но в те дни через Махан не прошёл ни один караван. Узники были спасены старшим братом Алибека эмиром Мухаммад-беком.

В 1361-1364 годах Тимурбек и эмир Хусейн жили на южном берегу Амударьи в областях Кахмард, Дарагез, Арсиф и Балх и вели против монголов партизанскую войну. Во время стычки в Сеистане, произошедшей осенью 1362 года против врагов правителя Малика Кутбиддина, Тимур лишился двух пальцев на правой руке и был тяжело ранен в правую ногу, отчего стал хромым (прозвание «хромой Тимур» - Аксак-Темир по-тюркски, Тимур-е ланг по-персидски, отсюда Тамерлан).

В 1364 году могулы были вынуждены покинуть страну. Вернувшиеся обратно в Мавераннахр Тимур и Хусейн посадили на престол улуса Кабул-шаха из рода Чагатандов.

На следующий год, на рассвете 22 мая 1365 года под Чиназом произошло кровопролитное сражение между армией Тимура и Хусейна с армией Моголистана под предводительством хана Ильяса-Ходжи, вошедшее в историю как «битва в грязи». У Тимура и Хусейна было немного шансов отстоять родную землю, поскольку у армии Ильяса-Ходжи были превосходящие силы. Во время сражения пошёл проливной ливень, воинам трудно было даже взглянуть вперёд, а лошади вязли в грязи. Несмотря на это, войска Тимура стали одерживать победу на своем фланге, в решающий момент он просил помощи у Хусейна, чтобы добить противника, однако Хусейн не только не помог, но и отступил. Это и предрешило исход сражения. Воины Тимура и Хусейна вынуждено отошли на другой берег реки Сырдарьи.

Тем временем армия Ильяса-Ходжи была изгнана из Самарканда народным восстанием сербедаров, которое возглавили преподаватель медресе Мавланазада, ремесленник Абубакр Калави и меткий стрелок Мирзо Хурдаки Бухари. В городе установилось народное правление. Имущество богатых слоев населения было конфисковано, поэтому они обратились к Хусейну и Тимуру за помощью. Тимур и Хусейн договорились выступить против сербедаров - они заманили их добрыми речами на переговоры, где весной 1366 года войска Хусейна и Тимура подавили восстание, казнив сербедарских вождей, но по приказу Тамерлана оставили в живых лидера сербедаров - Мавлана-заде, которому были обращены народные пристрастия.

Избрание «великим эмиром».

Хусейн желал властвовать на престоле чагатайского улуса среди тюрко-монгольского народа, подобно своему деду Казагану, по сложившейся традиции власть испокон истории принадлежала потомкам Чингисхана. Во время правления чингизида Казанхана должность верховного эмира была силой присвоена дедом эмира Хусейна эмиром Казаганом, что послужило поводом для разрыва и без того не очень хороших отношений между беками Тимуром и Хусейном. Каждый из них начинал готовиться к решающему сражению.

Большую поддержку Тимуру оказало духовенство в лице термезских сеидов, самаркандского шейх уль ислама и Мир Сеида Береке, ставшего духовным наставником Тимура.

Переехав из Сали-сарая в Балх, Хусейн начал укреплять крепость. Он решил действовать обманом и хитростью. Хусейн послал Тимуру приглашение на встречу в ущелье Чакчак для подписания мирного договора, а в качестве доказательства своих дружественных намерений обещал поклясться на Коране. Отправившись на встречу, Тимур на всякий случай взял с собой двести джигитов, Хусейн же привёл тысячу своих воинов и по этой причине встреча не состоялась. Тимур об этом случае вспоминает: «Я послал эмиру Хусейну письмо с тюркским бейтом такого содержания:

Кто обмануть меня намерен, Сам ляжет в землю, я уверен. Коварство проявив свое, Он сам погибнет от него.

Когда мое письмо дошло до эмира Хусейна, он был крайне смущен и просил прощения, но во второй раз я ему не поверил».

Собрав все свои силы, Тимур переправился на другой берег реки Амударья. Передовыми частями его войск командовали Суюргатмиш-оглан, Али Муайяд и Хусейн Барлас. На подходе к селению Бийя на встречу войску выдвинулся Барак - предводитель Андхудских сайиндов, и вручил ему литавры и знамя верховной власти. На пути к Балху к Тимуру присоединились прибывший из Каркары Джаку барлас со своим войском и эмир Кайхусрав из Хутталана, а на другом берегу реки также присоединились эмир Зинда Чашм из Шибиргана, хазарийцы из Хульма и Бадахшана Мухаммадшах. Узнав про это, многие воины эмира Хусейна покинули его.

Перед сражением Тимур собирает курултай, на котором ханом избирают человека из рода чингизидов Суюргатмыша. Незадолго до утверждения Тимура «великим эмиром» к нему пришёл некий добрый вестник, шейх из Мекки, и сказал, что ему было видение, будто он, Тимур, станет великим правителем. По этому случаю вручил ему знамя, барабан, символ верховной власти. Но он эту верховную власть лично не берёт, а остаётся рядом с ней.

10 апреля 1370 года Балх был покорён, а Хусейн взят в плен и убит правителм Хуталляна Кайхусравом на правах кровной мести, так как до этого Хусейн убил его брата. Здесь же состоялся курултай, в котором приняли участие чагатайские беки и эмиры, высокопоставленные сановники областей и туманов, термезшахи. Среди них были бывшие соперники и друзья детства Тимура: Байан-сулдус, эмиры Ульджайту, Кайхосров, Зинда Чашм, Джаку-барлас и многие другие. Курултай избрал Тимура верховным эмиром Турана, возложив на него ответственность за установление долгожданного мира, стабильности и порядка в стране. А брак с дочерью чингизида Казан-хана, пленной вдовой эмира Хусейна Сарай Мульк Ханум, позволил верховному эмиру Мавераннахра Тимуру добавить к своему имени почётный титул «гураган», то есть «зять».

На курултае Тимур принял присягу от всех военачальников Мавераннахра. Подобно своим предшественникам, он не принял ханского титула и довольствовался званием «великого эмира» - ханами при нём считались потомок Чингисхана Суюргатмыш (1370-1388 гг), его сын Махмуд (1388-1402). Столицей был выбран Самарканд, Тимур начал борьбу за создание централизованного государства.

Укрепление государства Тимура.

Официальное название государства Тимура.

В Карсакпайской надписи 1391 года, сделанной на чагатайском тюркском языке, Тимур приказал выбить название своего государства: Туран.

Племенной состав войск Тимура.

В составе армии Тимура воевали представители различных племен: барласы, дурбаты, нукузы, найманы, кипчаки, булгуты, дулаты, кияты, джалаиры, сулдузы, меркиты, йасавури, каучины и др.

Походы на Моголистан.

Несмотря на заложенный фундамент государственности, Хорезм и Шибирган, которые относились к Чагатайскому улусу, не признавали новой власти в лице Суюргатмиш-хана и Эмира Тимура. Неспокойно было на южных и северных рубежах границы, где беспокойство доставляли Моголистан и Белая Орда, часто нарушая границы и разграбливая селения. После захвата Урусханом Сыгняка и переноса в него столицы Белой Орды, Ясcы (Туркестан), Сайрам и Мавераннахр оказались в ещё большей опасности. Необходимо было предпринимать меры по укреплению государственности.

Властитель Могулистана Эмир Камар ад-дин старался не допустить усиления государства Тимура. Моголистанские феодалы часто совершали грабительские набеги на Сайрам, Ташкент, Фергану и Туркестан. Особенно большие беды принесли народу набеги Эмира Камар ад-дина в 70-71-х годах и набеги зимой 1376 года на города Ташкент и Андижан. В том же году Эмиром Камар ад-дином было захвачено пол-Ферганы, откуда в горы бежал её наместник сын Тимура Умар Шейх-мирза. Поэтому решение проблемы Моголистана было важным для спокойствия на рубежах страны.

С 1371 по 1390 годы Эмир Тимур совершил семь походов на Моголистан, окончательно разбив армию Камар ад-дина и Анка-тюра в 1390 году в ходе последнего похода. Однако Тимур дошёл лишь до Иртыша на севере, Алакула на востоке, Эмила и ставки монгольских ханов Балиг-Юлдуза, но завоевать земли восточнее гор Тангри-тага и Кашгара он не смог. Камар ад-дин бежал и, впоследствии, умер от водянки. Независимость Моголистана была сохранена.

Первые два похода против воинствующего хана Камар ад-дина Тимур предпринял весной и осенью 1371 году Первый поход закончился перемирием; во время второго Тимур, выйдя из Ташкента через Сайрам, расположенный к северу от города, двинулся в сторону селения Янги на Тараз. Там он обратил кочевников в бегство и захватил большую добычу.

В 1375 году Тимур осуществил третий успешный поход. Он вышел из Сайрама и прошел через районы Таласа и Токмака по верхнему течению реки Чу. Тимур возвратился в Самарканд через Узген и Ходжент.

Но Камар ад-дин не был разгромлен. Когда армия Тимура вернулась в Мавераннахр, он вторгся в Фергану, провинцию, принадлежавшую Тимуру, и осадил город Андижан. Разъяренный Тимур поспешил в Фергану и долго преследовал противника за Узгеном и горами Яссы до самой долины Ат-Баши, южного притока верхнего Нарына.

В 1376-1377 гг. Тимур совершил свой пятый поход против Камар ад-дина. Он разбил его армию в ущельях западнее Иссык-Куля и преследовал до Кочкара.

В «Зафарнаме» упоминается шестой поход Тимура в район Иссык-Куля против Камар ад-дина в 1383 г., но хану опять удалось ускользнуть.

В 1389-1390 гг. Тимур активизировал свои действия, чтобы основательно разгромить Камар ад-дина. В 1389 г. он перешел Или и пересек район Имиль по всем направлениям, к югу и востоку от озера Балхаш и вокруг Ата-Куля. Его авангард тем временем преследовал моголов до Черного Иртыша, южнее Алтая. Его передовые отряды дошли на востоке до Кара Ходжи, то есть почти до Турфана.

В 1390 году Камар ад-дин был окончательно разгромлен, и Моголистан окончательно перестал угрожать державе Тимура.

Борьба с Золотой Ордой.

В 1360 году северный Хорезм, входивший в состав Золотой Орды стал независимым. Династия кунгратов-суфи, объявившая о своей независимости, укрепив свое положение, в 1371 году, предприняла попытку захвата южного Хорезма, который входил в состав Чагатайского улуса. Эмир Тимур требовал вернуть захваченные земли южного Хорезма сначала мирным путём, посылая в Гурганж сначала тавачи (квартирмейстер), потом шейхулислама (глава мусульманской общины), но хорезмшах Хусейн-суфи оба раза отказался выполнять это требование, взяв в плен посла. С тех пор Эмир Тимур совершил пять походов на Хорезм. На последнем этапе борьбы хорезмшахи пытались заручиться поддержкой золотоордынского хана Тохтамыша. В 1387 году кунграты-суфи вместе с Тохтамышем совершили грабительский набег на Бухару, что привело к последнему походу Тимура на Хорезм и дальнейшим военным действиям против Тохтамыша.

Следующими целями Тамерлана были обуздание улуса Джучи (известного в истории как Белая Орда) и установление политического влияния в его восточной части и объединение Моголистана и Мавераннахра, разделённого ранее, в единое государство, называвшееся в своё время Чагатайским улусом.

Осознавая всю опасность для независимости Мавераннахра от улуса Джучи, с первых же дней своего правления, Тимур всячески пытался привести к власти своего ставленника в улусе Джучи. Золотая Орда имела столицу в городе Сарай-Бату (Сарай-Берке) и простиралась по Северному Кавказу, северо-западной части Хорезма, Крыму, Западной Сибири и Волжско-камскому княжеству Булгар. Белая Орда имела столицу в городе Сыгнак и простиралась от Янгикента до Сабрана, по нижнему течению Сырдарьи, а также на берегах Сырдарьи степи от Улу-тау до Сенгир-ягача и земли от Каратала до Сибири. Хан Белой орды Урус-хан пытался объединить некогда могущественное государство, планам которого помешала усилившаяся борьба между джучидами и феодалами Дашти кипчака. Тимур всячески поддерживал Тохтамыш-оглана, отец которого погиб от рук Урусхана, в итоге занявшего престол Белой Орды. Однако, после восхождения к власти, хан Тохтамыш захватил власть в Золотой Орде и стал проводить враждебную политику по отношению к землям Мавераннахра.

Тамерлан совершил три похода против хана Тохтамыша, окончательно разбив его 28 февраля 1395 года.

После разгрома Золотой Орды и хана Тохтамыша, последний бежал в Булгар. В ответ на разграбление земель Мавераннахра, Эмир Тимур сжёг столицу Золотой Орды - Сарай-Бату, и отдал бразды правления ею в руки Койричак-оглана, который являлся сыном Урусхана. Разгром Тимуром Золотой Орды имел и широкие экономические последствия. В результате похода Тимура северная ветка Великого шелкового пути, проходившая через земли Золотой Орды, пришла в упадок. Торговые караваны стали проходить через земли государства Тимура.

В 1390-е Тамерлан нанёс ордынскому хану два жестоких поражения - на Кондурче в 1391 году и Тереке в 1395-ом, после которых Тохтамыш был лишён престола и вынужден вести постоянную борьбу с ханами, поставленными Тамерланом. Этим разгромом армии хана Тохтамыша Тамерлан принёс косвенную пользу в борьбе русских земель против татаро-монгольского ига.

В 1395 году Тамерлан, шедший походом на Тохтамыша, прошёл Рязанскую область и взял город Елец, после Тамерлан двинулся в сторону Москвы, но неожиданно развернулся и ушёл 26 августа обратно. Согласно церковному преданию, именно в то время москвичи встречали чтимую Владимирскую икону Божией Матери, перенесенную в Москву для защиты её от завоевателя. В день встречи образа Тамерлану во сне, согласно летописи, явилась Богородица и велела ему немедленно уйти из пределов Руси. На месте встречи Владимирской иконы Божией Матери был основан Сретенский монастырь. До Москвы Тамерлан не дошёл, его армия прошла по Дону и взяла полон.

Имеется и другая точка зрения. Согласно «Зафар-намэ» («Книге побед») Шереф-ад-дина Йезди, Тимур оказался на Дону после его победы над Тохтамышем у реки Терек и до тотального разгрома городов Золотой Орды в том же 1395 году. Тамерлан лично преследовал отступающих после поражения полководцев Тохтамыша до их полного разгрома. На Днепре противник был окончательно повержен. Вероятнее всего, согласно данному источнику, Тимур не ставил целью поход именно на русские земли. К границам Руси подошли некоторые его отряды, а не он сам. Здесь, на удобных летних ордынских пастбищах простиравшихся в пойме Верхнего Дона до современной Тулы, небольшая часть его армии остановилась на две недели. Хотя местное население и не оказало серьёзного сопротивления, край подвергся жестокому разорению. Как свидетельствуют русские летописные рассказы о нашествии Тимура, его армия стояла по обе стороны Дона две недели, землю Елецкую «попленила» (оккупировала) и князя елецкого «изыма» (захватила). Некоторые монетные клады в окрестностях Воронежа датируются именно 1395 годом. Однако, в окрестностях Ельца, подвергшегося, согласно вышеупомянутым русским письменным источникам, погрому, кладов с такой датировкой на настоящий момент не обнаружено. Шереф-ад-дин Йезди описывает большую добычу взятую в русских землях и не описывает ни одного боевого эпизода с местным населением, хотя основное назначение «Книги побед» было описать подвиги самого Тимура и доблесть его воинов. Согласно же легендам, записанным елецкими краеведами в XIX-XX веках, ельчане оказали упорное сопротивление неприятелю. Тем не менее, в «Книге побед» об этом нет никаких упоминаний, не названы имена бойцов и командиров взявших Елец, первыми взошедших на вал, лично пленивших елецкого князя. Между тем, большое впечатление на воинов Тимура произвели русские женщины, о которых Шереф-ад-дин Йезди пишет в поэтической строке: «О, прекрасные пери подобные розам набитым в белоснежный русский холст!» Затем в «Зафар-намэ» следует подробнейший перечень русских городов покорённых Тимуром, где есть и Москва. Возможно, это лишь список русских земель не желавших вооружённого конфликта и приславших своих послов с дарами. После разгрома Бека Ярыка Оглана, сам Тамерлан принялся методично разорять земли своего главного врага Тохтамыша. Ордынские города Поволжья так и не оправились от Тамерланова разорения вплоть до окончательного распада этого государства. Разгромлены были и многие колонии итальянских купцов в Крыму и в нижнем течении Дона. Город Тана (современный Азов) поднимался из руин несколько десятилетий. Елец, по данным русских летописей, просуществовал ещё около двадцати лет и был полностью разорён некими «татарами» лишь в 1414 или 1415 году.

Походы на Иран и Кавказ.

В 1380 году Тимур отправляется в поход против Малика Гиясиддина Пир Али II, который правил в городе Герат. Вначале он направил к нему посла с приглашением на курултай, дабы решить проблему мирным путём, но Малик отверг предложение, задержав посла. В ответ на это в апреле месяце 1380 года Тимур, под предводительством эмирзаде Пирмухаммада Джахангир, направил десять полков на левый берег реки Амударьи. Он захватил области Балх, Шибирган и Бадхиз. В феврале 1381 года выступил с войсками сам Эмир Тимур и взял города Хорасан, Серакс, Джами, Каусия, Исфераин, Туе и Келат, а Герат был взят после пятидневной осады. также помимо Келата был взят Себзевар, в результате чего прекратило существование государство сербедаров; в 1382 году правителем Хорасана был назначен сын Тимура, Мираншах; в 1383 году Тимур опустошил Сеистан и жестоко подавил восстание сербедаров в Себзеваре.

В 1383 году он взял Сеистан, в котором были повержены крепости Зирех, Заве, Фарах и Буст. В 1384 году захватил города Астрабад, Амуль, Сари, Султания и Тебриз, фактически захватив всю Персию. После чего он отправился в поход в Армению, после чего он ещё несколько раз совершал завоевательные походы в Персию и Сирию. Эти походы известны в мировой истории как трёхлетний, пятилетний и семилетний походы, в ходе которых он вёл войны на территории современных Сирии, Индии, Армении, Грузии, Азербайджана Турции и Ирана.

Три больших похода Тимура.

В западную часть Персии и прилегающие к ней области Тимур совершил три больших похода - так называемые «трёхлетний» (с 1386 года), «пятилетний» (с 1392 года) и «семилетний» (с 1399 года).

Трёхлетний поход.

В первый раз Тимур был вынужден вернуться обратно вследствие нашествия на Мавераннахр золотоордынского хана Тохтамыша в союзе с семиреченскими монголами (1387).

Тимур в 1388 году прогнал врагов и наказал хорезмийцев за союз с Тохтамышем, в 1389 году совершил опустошительный поход вглубь монгольских владений до Иртыша на север и до Большого Жылдыза на восток, в 1391 году - поход на золотоордынские владения до Волги. Эти походы достигли своей цели.

Пятилетний поход.

Во время «пятилетнего» похода Тимур в 1392 завоевал прикаспийские области, в 1393 - западную Персию и Багдад; сын Тимура, Омар-шейх, был назначен правителем Фарса, Миран-шах - правителем Закавказья. Нашествие Тохтамыша на Закавказье вызвало поход Тимура на Южную Россию (1395 год); Тимур разбил Тохтамыша на Тереке, преследовал его до пределов Московского княжества. Там он вторгся в Рязанские земли, разорил Елец, составив угрозу Москве. Начав наступление на Москву, он неожиданно повернул назад и вышел из пределов Московских земель в тот самый день, когда москвичи встречали образ Владимирской иконы Пресвятой Богородицы, принесенный из Владимира (с этого дня икона почитается как покровительница Москвы). Затем Тимур разграбил торговые города Азов и Кафу, сжег Сарай-Бату и Астрахань, но прочное завоевание Золотой Орды не было целью Тамерлана, и поэтому Кавказский хребет остался северной границей владений Тимура. В 1396 году он вернулся в Самарканд и в 1397 году назначил своего младшего сына Шахруха правителем Хорасана, Сеистана и Мазандерана.

Поход Тимура в Индию.

В 1398 был предпринят поход на Индию, по дороге были побеждены горцы Кафиристана. В декабре Тимур под стенами Дели разбил войско индийского султана (династия Тоглукидов) и без сопротивления занял город, который через несколько дней был разграблен войском. В 1399 Тимур дошёл до берегов Ганга, на обратном пути взял ещё несколько городов и крепостей и вернулся в Самарканд с огромной добычей, но не расширив своих владений.

Семилетний поход.

Поход Тимура на Османскую империю.

«Семилетний» поход первоначально был вызван беспорядками в области управляемой Мираншахом. Тимур низложил своего сына и разбил вторгшихся в его владения врагов. В 1400 году началась война с османским султаном Баязетом, захватившим город Арзинджан, где правил вассал Тимура, и с египетским султаном Фараджем, предшественник которого, Баркук, ещё в 1393 г. велел убить посла Тимура. В 1400 году Тимур взял Сивас в Малой Азии и Халеб (Алеппо) в Сирии (принадлежавшей египетскому султану), в 1401 г. - Дамаск.

В 1399 году в ответ на действия султана Баязи́да I Молниено́сного, который оказал покровительство врагу Тимура Кара Юсуфу и написал оскорбительное письмо, Тимур начал свой семилетний поход против Османской империи.

В 1402 году Тимур одержал важнейшую победу над Османским султаном Баязи́дом I Молниено́сным, нанеся ему поражение в Битве при Анкаре 28 июля. Сам султан был взят в плен. В результате сражения захвачена вся Малая Азия, а поражение Баязида привело к распаду Османской империи, сопровождавшейся крестьяской войной и междоусобицами его сыновей. Официальным поводом к войне послужило якобы подношение турецкими послами даров Тимуру. Возмущенный тем, что в роли благодетеля выступает Баязид, Тимур объявил военные действия.

Крепость Смирну (принадлежавшую иоаннитским рыцарям), которую османские султаны, осаждая не могли взять в течение 20 лет, он захватил штурмом за две недели. Западная часть Малой Азии в 1403 была возвращена сыновьям Баязета, в восточной были восстановлены низложенные Баязетом мелкие династии.

По возвращении в Самарканд Тимур планировал объявить своим преемником своего старшего внука Мухаммед султана (1375-1403), который действиями и умом был похож на деда. Однако, в марте 1403 года он заболел и скоропостижно скончался.

Начало похода на Китай.

В августе 1404 года Тимур вернулся в Самарканд и через несколько месяцев предпринял поход на Китай, к которому начал готовиться ещё в 1398 году. В тот год им была построена крепость на границе нынешней Сыр-Дарьинской области и Семиречья; теперь было построено ещё одно укрепление, в 10 днях пути дальше к востоку, вероятно около Иссык-Куля. Поход был прекращен из-за начавшейся холодной зимы, а в феврале 1405 года Тимур скончался.

Дипломатические связи.

Тимур, создавший огромную империю, установил дипломатические связи с рядом государств, в числе которых были Китай, Египет, Византия, Франция, Англия, Испания и др. В 1404 году в столице его государства - Самарканде побывал посол кастильского короля Гонсалес де Клавихо, Руй. Сохранились подлинники писем Тимура французскому королю Карлу VI.

Дети.

У Тимура было четверо сыновей: Джахангир (1356-1376), Умар шейх (1356-1394), Миран-шах (1366-1408), Шахрух (1377-1447) и несколько дочерей: Ука бегим, Султан Бахт ага, Биги джан, Саадат султан, Мусалла.

Смерть.

Умер во время похода на Китай.После завершения семилетней войны, в ходе которой был разгромлен Баязид I, Тимур начал подготовку к Китайской кампании, которую он давно планировал из-за притязаний Китая на земли Мавераннахра и Туркестана. Он собрал большую двухсоттысячную армию, вместе с которой выдвинулся в поход 27 ноября 1404 года. В январе 1405 года он прибыл в город Отрар (развалины его - недалеко от впадения Арыси в Сыр-Дарью), где заболел и умер (по словам историков - 18 февраля, по надгробному памятнику Тимура - 15-го). Тело забальзамировали, положили в гроб из чёрного дерева, обитый серебряной парчой, и отвезли в Самарканд. Тамерлан был похоронен в мавзолее Гур Эмир, в ту пору ещё незавершённом. Официальные траурные мероприятия были проведены 18 марта 1405 года внуком Тимура Халиль-Султаном (1405-1409), который захватил самаркандский престол вопреки воле деда, который завещал царство старшему внуку Пирмухаммеду.

Взгляд на Тамерлана в свете истории и культуры.

Свод законов.

Во времена правления Эмира Тимура существовал свод законов «уложения Тимура», в котором были изложены правила поведения членов общества и обязанности правителей и должностных лиц, а также содержат правила управления армией и государством.

При назначении на должность «великий эмир» требовал от всех преданности и верности. Он назначил на высокие должности 315 человек, которые были рядом с ним с самого начала карьеры и сражались с ним бок о бок. Первая сотня была назначена десятниками, вторая сотня - сотниками, и третья - тысячниками. Из оставшихся пятнадцати человек четыре были назначены беками, один - верховным эмиром, а другие на остальные высокие посты.

Судебная система делилась на три ступени: 1. Судья шариата - который руководствовался в своей деятельности установленными нормами шариата; 2. Судья ахдос - который руководствовался в своей деятельности устоявшимися в обществе нравами и обычаями. 3. Кази аскар - который вёл разбирательство по военным делам.

Закон признавался равным для всех, как для эмиров, так и подданных.

Визири под руководством Диван-Беги были ответственны за общее положение подданных и войска, за финансовое состояние страны и деятельность государственных учреждений. Если поступала информация, что визирь финансов присвоил себе часть казны, то это проверялось и, при подтверждении, принималось одно из решений: если присвоенная сумма была равной его жалованию (улуфу), то эта сумма отдавалась ему в дар. Если присвоенная сумма в два раза больше жалования, то лишнее необходимо удержать. Если же присвоенная сумма была в три раза выше установленного жалования, то всё отбиралось в пользу казны.

Эмиры, так же, как и визири, должны быть из знатного рода, обладать такими качествами, как проницательность, храбрость, предприимчивость, осторожность и бережливость, вести дела, всесторонне продумав последствия каждого своего шага. Они должны «знать тайны ведения сражения, способы рассеивания вражеского войска, не терять присутствия духа в разгар схватки и без дрожи и колебания уметь вести войска, а при расстройстве боевого порядка, быть в состоянии без промедления его восстановить».

Была закреплена защита воинов и простого народа. Уложение обязывало сельских и квартальных старейшин, сборщиков налогов и хокимом (местных правителей) уплачивать штраф простолюдину в меру причинённого ему ущерба. Если же вред причинял воин, то его следовало передать в руки пострадавшего, и тот сам определял для него меру наказания.

По мере возможностей, в уложении закреплялась защита народа на завоёванных землях от унижения и разграбления.

Отдельная статья посвящена в уложении вниманию к нищим, которых следовало собирать в определённое место, давать им пищу и работу, а также клеймить их. Если после этого они продолжали побираться, то их следовало изгонять из страны.

Эмир Тимур уделял внимание чистоте и нравственности своего народа, он ввёл понятие нерушимости закона и велел не спешить с наказанием преступников, а тщательно проверять все обстоятельства дела и только после этого выносить вердикт. Правоверным мусульманам разъясняли основы религии для установления шариата и ислама, обучали тафсиру (толкование Корана), хадису (сборник преданий о пророке Мухаммеде) и фикху (мусульманское законоведение). Также в каждый город назначались улемы (учёные) и мударрисы (преподаватели медресе).

Указы и законы в государстве Тимура составлялись на двух языках: персидско-таджикском и чагатайском. При дворе Тимура существовал штат тюркских и таджикских писарей.

Армия Тамерлана.

Опираясь на богатый опыт своих предшественников, Тамерлан сумел создать мощную и боеспособную армию, позволившую ему одерживать блестящие победы на полях сражений над своими противниками. Эта армия была многонациональным и многоконфессиональным объединением, ядром которого являлись тюрко-монгольские воины-кочевники. Армия Тамерлана делилась на конницу и пехоту, роль которой сильно возросла на рубеже XIV-XV веков. Тем не менее, основную часть армии составляли конные отряды кочевников, костяк которых состоял из элитных подразделений тяжеловооружённых кавалеристов, а также отрядов телохранителей Тамерлана. Пехота зачастую играла вспомогательную роль, однако была необходима при осадах крепостей. Пехота была большей частью легковооружённой и в основном состояла из лучников, однако в армии состояли также тяжеловооружённые ударные отряды пехотинцев.

Помимо основных родов войск (тяжёлой и лёгкой конницы, а также пехоты) в армии Тамерлана находились отряды понтонёров, рабочих, инженеров и прочих специалистов, а также особые пехотные части, специализировавшиеся на боевых операциях в горных условиях (их набирали из жителей горных селений). Организация армии Тамерлана в общем и целом соответствовала десятичной организации Чингисхана, однако появился ряд изменений (так, появились подразделения численностью от 50 до 300 человек, называвшиеся «кошунами», численность более крупных подразделений-«кулов» также была непостоянной).

Основным оружием лёгкой конницы, как и пехоты, был лук. Лёгкие кавалеристы пользовались также саблями или мечами и топорами. Тяжеловооружённые всадники были облачены в панцири (наиболее популярным доспехом была кольчуга, зачастую укреплённая металлическими пластинами), защищены шлемами и сражались саблями или мечами (помимо луков и стрел, которые были распространены повсеместно). Простые пехотинцы были вооружены луками, воины тяжёлой пехоты сражались саблями, топорами и булавами и были защищены панцирями, шлемами и щитами.

Знамёна.

Во время своих походов Тимур использовал знамёна с изображением трёх колец. По мнению некоторых историков, три кольца символизировали землю, воду и небо. По мнению Святослава Рериха, Тимур мог заимствовать символ у тибетцев, у которых три кольца означали прошлое, настоящее и будущее. На некоторых миниатюрах изображены красные знамена войска Тимура. Во время индийского похода использовалось чёрное знамя с серебряным драконом. Перед походом на Китай Тамерлан приказал изобразить на знаменах золотого дракона.

Есть легенда, что перед битвой при Анкаре Тимур и Баязид Молниеносный встретились на поле боя. Баязид, смотря на знамя Тимура, произнес: «Какая наглость думать, что тебе принадлежит весь мир!». В ответ Тимур, показывая на знамя турка, произнес: «Ещё большая наглость думать, что тебе принадлежит луна».

Градостроительство и архитектура.

В годы своих завоеваний Тимур свозил в страну не только материальную добычу, но и привозил с собой видных учёных, ремесленников, художников, архитекторов. Он считал, что чем больше будет в городах культурных людей, тем быстрее будет идти его развитие и тем благоустроеннее будут города Мавераннахра и Туркестана. В ходе своих завоеваний он положил конец политической раздробленности в Персии и на Ближнем востоке, стараясь оставить память о себе в каждом городе, в котором побывал, он строил в нём несколько красивых зданий. Так, например, он восстановил города Багдад, Дербенд, Байлакан, разрушенные на дорогах крепости, стоянки, мосты, оросительные системы.

В 1371 году он начал восстановление разрушенной крепости Самарканда, оборонительных стен Шахристана с шестью воротами Шейхзаде, Аханин, Феруза, Сузангаран, Каризгах и Чорсу, а в арке были построены два четырёхэтажных здания Куксарай, в котором расположились государственная казна, мастерские и тюрьма, а также Бустон-сарай, в котором расположилась резиденция эмира.

Тимур сделал Самарканд одним из центров торговли в Центральной Азии. Как пишет путешественник Клавихо: «В Самарканде ежегодно продаются товары, привезенные из Китая, Индии, Татар­стана (Дашт-и кипчака - Б. А.) и других мест, а также из самого богатого царства Самарканда. Так как в городе не было специальных рядов, где бы удобно было торговать, Тимурбек приказал проложить через город улицу, по обеим сторонам которой были бы лавки и палатки для продажи товаров».

Тимур очень большое внимание уделял развитию исламской культуры и благоустройству священных для мусульманина мест. В мавзолеях Шахи Зинда он возвёл гробницы над могилами своих родственников, по указанию одной из жён, которую звали Туман ака там были возведены мечеть, обитель дервишей, усыпальница и Чартаг. Также возвёл Рухабад (усыпальница Бурханиддина Согарджи), Кутби чахардахум (гробница Шейх ходжа Нуриддина Басира) и Гур-Эмир (фамильная усыпальница рода тимуридов). Также в Cамарканде он возвёл много бань, мечетей, медресе, обителей дервишей, караван-сараев.

В течение 1378-1404 годов в Самарканде и близлежащих землях было взращено 14 садов Баг-и бихишт, Баг-и дилкуша, Баг-и шамал, Баг-и булди, Баг-и нав, Баг-и джаханнума, Баг-и тахти карача и Баг-и давлатабад, Баг-зогча (сад грачей) др. Каждый из этих садов имел у себя дворец и фонтаны. В своих трудах о Самарканде упоминает историк Хафизи Абру, в которых он пишет, что «возведенный раньше из глины Самарканд перестроил, возведя здания из камня». Ни один из этих дворцов до наших дней не сохранился.

В 1399-1404 годах в Самарканде были построены соборная мечеть и напротив нее медресе. Мечеть позже получила название Биби Ханум (госпожа бабушка - по-тюркски).

Был обустроен Шахрисабз (по-таджикски «зелёный город»), в котором были возведены разрушенные городские стены, оборонительные сооружения, гробницы святых, величественные дворцы, мечети, медресе, усыпальницы. Тимур также уделял время и постройке базаров и бань. С 1380 по 1404 годы был построен дворец Аксарай. В 1380 году была возведена фамильная усыпальница Дар ус-саадат.

Также были обустроены города Яссы и Бухара. В 1388 году восстановлен город Шахрухия, который был разрушен во времена нашествия Чингизхана.

В 1398 году после победы над ханом Золотой Орды Тохтамышем, в Туркестане над могилой поэта и философа-суфиста ходжи Ахмада Яссави по приказу Тимура иранскими и хорезмийскими мастерами был построен мавзолей. Здесь же тебризским мастером был отлит двухтонный медный котел, в котором должны были готовить еду для нуждающихся.

Развитие науки и живописи.

В Мавераннахре широкое распространение получило прикладное искусство, в котором художники могли проявить всё своё мастерство владения своими навыками. Своё распространение оно получило в Бухаре, Яссы и Самарканде. Сохранились рисунки в усыпальницах гробницы Ширинбека-ага и Туман-ага, сделанные в 1385-м и 1405-м годах соответственно. Особое развитие получило искусство миниатюры, которые украшали такие книги писателей и поэтов Мавераннахра как «Шахнаме» Абулкасима Фирдоуси и «Антологию иранских поэтов». Большого успеха в искусстве в то время добились художники Абдулхай, Пир Ахмад Багишамали и Ходжа Бангир Табризи.

В гробнице Ходжа Ахмеда Ясави, находящейся в Туркестане находились большой чугунный котел и подсвечники с написанными на них именем Эмира Тимура. Похожий подсвечник также был найден и в усыпальнице Гур-Эмира в Самарканде. Всё это свидетельствует о том, что больших успехов достигли и среднеазиатские мастера своего дела, в особенности мастера по дереву с камнем и ювелиры с ткачами.

В области науки и просвещения получили распространение юриспруденция, медицина, богословие, математика, астрономия, история, философия, музыковедение, литература и наука о стихосложении. Видными богословом в то время был Джалалиддин Ахмед аль Хорезми. Больших успехов в астрологии достиг Маулана Ахмад, а в правоведении Абдумалик, Исамиддин и Шейх Шамсиддин Мухаммад Джазаири. В музыковедении Абдулгадир Мараги, отец и сын Сафиаддин и Ардашер Чанги. В живописи Абдулхай Багдади и Пир Ахмад Багишамоли. В философии Садиддин Тафтаззани и Мирсаид Шариф Джурджани. В истории Низамиддин Шами и Хафизи Абру.

Легенда о могиле Тамерлана.

Согласно легенде, источник и время возникновения которой не представляется возможным установить, существовало предсказание о том, что если прах Тамерлана будет потревожен, начнётся великая и страшная война.

В усыпальнице Тимура Гур Эмир в Самарканде на большой тёмно-зелёной нефритовой могильной плите арабской вязью на арабском и персидском языках начертано:
«Эта гробница великого Султана, милостивого хакана Эмира Тимура Гургана; сына Эмир Тарагая, сына Эмир Бергуля, сына Эмир Айлангира, сына Эмир Анджиля, сына Кара Чарнуяна, сына Эмир Сигунчинчина, сына Эмир Ирданчи-Барласа, сына Эмир Качулая, сына Тумнай Хана. Это 9 поколение.

Чингиз-Хан происходит из того же рода, от которого происходят деды достохвального султана, погребённого в этой священной и прекрасной гробнице: Хакан-Чингиз-сын. Эмир Майсукай-Бахадур, сына Эмир Барнан-Бахадура, сына Кабул-Хана, сына упомянутого Тумнай-Хана, сына Эмир Байсунгары, сына Кайду-Хана, сына Эмир Тутумтина, сына Эмир-Бука, сына Эмир-Бузанджара.

Кто желает узнать дальше, да будет тому известно: мать последнего звали Аланкува, которая отличалась честностью и своей безукоризненной нравственностью. Она однажды забеременла от волка, который явился к ней в отверстие комнаты и, приняв образ человека, объявил, что он потомок повелителя правоверных Алия, сына Абу-Талиба. Это показание, данное ею, принято за истину. Достохвальные потомки её будут владеть миром вовеки.

Умер ночью 14 Шагбана 807 года (1405 год).»

Внизу камня надпись: «Камень этот поставлен Улугбеком Гурганом после похода в Джитта».

Несколько менее достоверных источников сообщает также, что на надгробии имеется надпись следующего содержания: «Когда я восстану (из мёртвых), мир содрoгнётся». Некоторые, документально неподтверждённые, источники утверждают, что при вскрытии могилы в 1941 году внутри гроба была обнаружена надпись: «Всякий, кто нарушит мой покой в этой жизни или в следующей, будет подвергнут страданиям и погибнет».

Другая легенда гласит: В 1747 году иранский Надир-шах забрал этот нагробный камень из нефрита, и в тот день Иран был разрушен землетрясением, а сам шах тяжело заболел. Землетрясение повторилось, когда шах вернулся в Иран, и камень вернули обратно.

Из воспоминаний Малика Каюмова, бывшего кинооператором при вскрытии могилы:

Вошёл в ближайшую чайхану, смотрю - там три древних старика сидят. Я ещё отметил про себя: похожи друг на друга, как родные братья. Ну, я присел неподалёку, мне чайник и пиалу принесли. Вдруг один из этих стариков и обращается ко мне: «Сынок, ты ведь из тех, кто вскрывать могилу Тамерлана вздумали?». А я возьми да и скажи: «Да я в этой экспедиции самый главный, без меня все эти учёные - никуда!». Шуткой решил свой страх отогнать. Только, смотрю, старики в ответ на мою улыбку ещё больше нахмурились. А тот, что заговорил со мной, к себе манит. Подхожу ближе, смотрю, в руках у него книга - старинная, рукописная, страницы арабской вязью заполнены. А старик по строчкам пальцем водит: «Вот смотри, сынок, что в этой книге написано. „Кто вскроет могилу Тамерлана - выпустит на волю духа войны. И будет бойня такая кровавая и страшная, какой мир не видал во веки вечные“»…

Он решил рассказать остальным, и его подняли на смех. Это было 20 июня. Учёные не послушались и 22 июня вскрыли могилу, и в этот же день началась Великая Отечественная война. Никто не смог найти тех старцев: хозяин чайханы сказал, что в тот день, 20 июня, он видел стариков в первый и последний раз.

Вскрытие гробницы Тамерлана было произведено 22 июня 1941 года советским учёным-антропологом М. М. Герасимовым. В результате исследования черепа полководца была воссоздана внешность Тамерлана.

Однако план войны с СССР был разработан в ставке Гитлера ещё в 1940 году, дата вторжения была ограниченно известна весной 1941 года и окончательно определена 10 июня 1941 года., то есть задолго до вскрытия могилы. Сигнал войскам о том, что наступление должно начаться по плану, передан 20 июня.

По словам Каюмова, он, будучи на фронте, добился встречи с маршалом Жуковым в октябре 1942 года, объяснил ситуацию и предложил вернуть прах Тамерлана обратно в могилу. Это было осуществлено 19-20 ноября 1942 года; в эти дни произошёл перелом в Сталинградской битве.

Критика Каюмовым Айни вызвала ответную критику со стороны таджикского общества. Другая версия событий, принадлежащая Камалу Садреддиновичу Айни (сыну писателя, участвовавшего в раскопках) была опубликована в 2004 году. Согласно ей, книгу датировали концом XIX века, а Каюмов не знал фарси, поэтому не понял содержания разговора и посчитал, что Айни накричал на старцев. Слова, написанные по-арабски на полях - «это традиционные изречения, которые аналогично имеются и в отношении захоронений Исмаила Сомони, и Ходжа Ахрара, и Хазрати Богоутдина и др., чтобы уберечь захоронения от искателей легкой наживы, ищущих ценности в могилах исторических личностей», о чём и заявил старикам.

Когда все вышли из склепа, я увидел трёх старцев, разговаривавших по-таджикски с отцом, с А. А. Семеновым и Т. Н. Кары-Ниязовым. Один из старцев держал в руке какую-то старинную книгу. Он раскрыл её и сказал по-таджикски: «Вот эта книга старописьменная. В ней сказано, что кто тронет могилу Тимурлана, всех настигнет несчастье, война». Все присутствующие воскликнули: «О, Аллах, сохрани нас от бед!». С. Айни взял эту книгу, надел очки, внимательно просмотрел её и обратился к старцу по-таджикски: «Уважаемый, вы верите в эту книгу?»

Ответ: «Как же, она ведь начинается именем Аллаха!».
С. Айни: «А что за книга эта, вы знаете?».
Ответ: «Важная мусульманская книга, начинающаяся именем Аллаха и оберегающая народ от бедствий».
С. Айни: «Эта книга, написанная на фарси, всего-навсего „Джангнома“ - книга о битвах и поединках, сборник фантастических рассказов о неких героях. И эта книга составлена всего лишь в недавнее время, в конце XIX в. А те слова, что вы говорите о могиле Тимурлана, написаны на полях книги другой рукой. Кстати, вы наверняка знаете, что по мусульманским традициям вообще считается грехом вскрывать могилы и священные места - мазары. А те слова о могиле Тимурлана - это традиционные изречения, которые аналогично имеются и в отношении захоронений Исмаила Сомони, и Ходжа Ахрара, и Хазрати Богоутдина Балогардон и др., чтобы уберечь захоронения от искателей легкой наживы, ищущих ценности в могилах исторических личностей. Но ради научных целей в разных странах, как и у нас, вскрывали древние могильники и могилы исторических личностей. Вот ваша книга, изучайте её и думайте головой».

Книгу взял в руки Т. Н. Кары-Ниязов, внимательно просмотрел её и в знак согласия с С. Айни кивнул головой. Затем взял книгу в руки Малик Каюмов, которого все там называли «суратгир» (фотограф). И я увидел, что он перелистывает страницы не от начала книги, как положено справа налево, а, наоборот, по-европейски слева направо.

Из дневника С. Айни

Cогласно источникам Тимур увлекался игрой в шахматы.

В башкирской мифологии есть древнее предание о Тамерлане. Согласно ему, именно по приказу Тамерлана в 1395-96 годах был построен мавзолей Хусейн-бека - первого распространителя ислама у башкирских племён, так как полководец, случайно найдя могилу, решил оказать великие почести ему как человеку, распространявшему мусульманскую культуру. Предание подтверждают шесть могил князей-военачальников у мавзолея, по неизвестным причинам погибших вместе с частью войска во время зимней стоянки. Однако кто конкретно приказал построить, Тамерлан или один из его генералов, доподлинно неизвестно. Сейчас мавзолей Хусейн-бека находится на территории посёлка Чишмы Чишминского района республики Башкортостан.

Личные вещи, принадлежавшие Тимуру, волей истории оказались разбросанными по разным музеям и частным коллекциям. Например, так называемый Рубин Тимура, украшавший его корону, в настоящее время хранится в Лондоне.

по материалам wikipedia.org

Еще немного легенд:

Чертово городище: тайное и явное

Согласно другой легенде, Екатерина II посещала руины Чертова городища, чтобы получить ответ на вопрос о том, стоит ли ей выходить замуж за своего фаворита Григория Орлова. Как мы знаем из истории, его женой она не стала, но что "поведало" Екатерине Чертово городище, даже легенда умалчивает: не было ответа...

В 1852г. "Казанские губернские ведомости" опубликовали отрывки из произведения булгарского летописца Шериф-Еддина, где было сказано: "...хан Темир-Аксак, разорив Чертово городище, посетил могилы последователей Магомета, находившиеся в устье р. Тойма, впадающей в Каму под городищем..."

Историки подвергают глубочайшему сомнению тот факт, что Тамерлан был в наших краях. Но еще в 1985-86гг. я услышал от одного из елабужан легенду о том, почему Чертово городище не было разрушено легендарным Тамерланом. Якобы осажденные выполнили волю "железного хромца" и обложили отрубленными головами своих воинов всю башню от основания до верхушки. Согласно этой малоизвестной легенде, Тимур осадил крепость и всем осажденным грозила неминуемая смерть. Тайный подземный ход, по которому можно было уйти в безопасное место, был воинами Тимура обнаружен и завален. Защищать крепость еще можно было: были люди, были силы и оружие. Не было только смысла. Погибли бы все. И тогда исчез бы весь народ, здесь живущий. Тимур, славящийся не только своей жестокостью, но и тем, что он держит свое слово, сказал, что оставит в живых тех, кто укроется в крайней башне крепости (она была самой малой). Но при этом сама башня снизу до верху должна быть укрыта отрубленными человеческими головами. И не тех воинов, что уже погибли в битве с Тамерланом, а головами тех защитников крепости, что еще живы и готовы биться.

После мучительного ночного совещания в указанную башню вошли женщины и дети (им предстояло возродить великий народ, здесь живший веками), а поутру воины рубили друг другу головы и складывали их у башни так, чтобы башня скрылась под пирамидой человеческих голов... Тамерлан сдержал свое слово: башня осталась цела, и те, кто укрылись в ней, остались живы. Народ возродился. Но какой ценой!

В 1855г. по просьбе уроженца Елабуги профессора К.И. Невоструева Шишкин вместе с сыном-художником обследовал Чертово городище, принял решение о восстановлении полуразрушенной башни, но к работе приступил только в 1867г. В 1871г. Иван Шишкин издал в Москве книжку "История города Елабуги", где, ссылаясь на "некоторые изустные предания и известия в печ. книгах и рукописях", сообщил, что "на том месте, где Чертово городище, стоял город Гелон, до которого доходил Персидский царь Дарий Истаспь, гнавшийся за скифами <за 512лет до Р.Х.>, и что, проведя зиму в городе, он его выжег..." и что на том месте, "где был Гелон, полагается древний Болгарский город Бряхимов". Поведал Шишкин и о жрецах, живших в руинах Чертова городища, к которым "царица Казанская Сумбека" отправляла послов, желая узнать, чем закончится война с царем Иваном IV...

Неизвестно местонахождение памятной чугунной плиты с надписью: "Сей древнейший памятник до разрушения не допущен; возобновлен Елабужскими гражданами в 1867г." Член-корреспондент АН Д.К. Зеленин в своем путеводителе по рекам Каме и Вятке (1904г.) указал: "Еще немного и одним из замечательнейших памятников на Руси было бы меньше, но в Елабуге нашлись просвещенные люди, которые спасли памятник". Елабужане и жители окрестных сел и деревень активно использовали материал крепости для своих хозяйственных нужд. А спустя век после того, как Шишкин восстановил башню, на территории городища одно из елабужских предприятий стало добывать камень. Устроенный карьер разрушил центральную часть городища и навсегда лишил нас разгадки некоторых тайн городища.

До сих пор на склонах горы, увенчанной легендарной башней, находят люди (и находят, заметьте, случайно) свидетельства минувших эпох: наконечники стрел, человеческие кости и кости животных, диковинные монеты и амулеты, глиняные черепки... Теперь только на миг представьте, что находят при специализированных археологических раскопках...

Но вернемся к легендам. Они свидетельствуют, что от Чертова городища в разные стороны шли несколько подземных ходов. Где они находились и куда вели, достоверно не известно. Старожилы свидетельствуют, что остатки подземных ходов были видны местами еще в конце 1970-х гг.

Прикоснулся к тайнам Чертова городища, но не успел их раскрыть, елабужский писатель Станислав Романовский. В 1989г. была издана его повесть "Башня над Камой", шестая глава которой так и называется "Легенды Чертова городища".

А. Иванов

Загадки Чёртова городища

Множество тайн и загадок хранит знаменитое Елабужское ("Чёртово") городище, ныне памятник истории и археологии федерального значения. Профессиональные археологи уже давно поняли, что елабужская земля никогда не устанет одаривать их потрясающими историческими находками.

Как краевед-любитель полностью солидарен с мнением елабужского археолога А.З.Нигамаева: "Что же касается Елабуги, она до непозволительности мало изучена" (см.: "Вечер Елабуги", 29 августа 2007 года).

Но, никогда не соглашусь с другим его мнением: "В глазах христианского монаха мусульманский святой был олицетворением антихриста, т.е. "беса". Поэтому отнюдь не случайно это городище получило впоследствии название "Бесовского", или "Чёртова" " (Болгарские города предкамья: Алабуга, Кирмень, Чаллы., Изд-во казанского университета, 2005, с.26).

Между прочим, академик Б.А.Рыбаков писал: "Славяне давали название "Чёртово" тем местам, где располагались в дохристианскую пору культовые сооружения - славян ли, или их предшественников".

Несомненно, такое название дано было позднейшими поселенцами, занявшими ранее обитаемые и затем покинутые места. Увидев искусно сделанные постройки древней цитадели и не зная, кто их сооружал и для чего, эти поздние поселенцы, отчасти по суеверию, отчасти по невежеству, приписали их действию сверхъестественных сил, считая что сам чёрт нагородил их.

Елабужское городище овеяно вековыми легендами и преданиями. В частности - существует в народе легенда "Таинственный колодец". В этой легенде рассказывается о том, что древние волхвы, когда-то жившие в городище, держали в подземном колодце змея-предсказателя. Требуя жертв от окрестных обитателей, а также от проплывавших по Каме купцов, они кормили ими змея-оракула. Как гласит легенда, предсказания змея отличались поразительной точностью.

"Сие боговещалище, или оракул, находилось близ пригородка Елабуги, при речке Тойме, впадающей тут же в Каму, которого поднесь ещё видны каменные развалины, известные под именем "Чёртова городища". В оном жрецами был содержан обожаемый великий змий, которому людей давали на съедение, вместо жертвы " (см.: Записки путешествий капитана Рычкова., Спб.,1770 год, лист 44 и 45).

Попытаемся разобраться в вышеприведенной легенде, вероятно, в ней содержатся зёрна истины. По-моему мнению, речь идёт о дохристианских временах, т.е. о времени до Рождества Христова или, как говорят учёные, о веках до нашей эры.

Общеизвестно, что века до нашей эры на елабужской земле - это ананьинская культурно-историческая общность. Кто-то подумает, что автор пытается доказать, что белокаменная крепость принадлежала ананьинцам. Конечно же, каменная крепость-цитадель была построена намного позднее, но место для постройки было выбрано отнюдь не случайно, а именно там, где у ананьинцев располагалось защищенное культовое место. Попытаюсь это доказать. В вышеупомянутой книге А.З.Нигамаева "Болгарские города предкамья" на рис. 53 показан план белокаменного здания, выявленного раскопом 1993 года, т.е. план цитадели-крепости.

Моё внимание на плане привлекло следующее: "На исследованной площади к ананьинскому слою относятся контуры сооружения типа наземного жилища и несколько ям, расположенных в основном в западной половине раскопа" (см.: с.20, второй абзац сверху).

По-видимому, археолог не понял назначение фундамента ананьинского времени (смотри прилагаемый рисунок). Трапецевидный по форме фундамент - это не что иное, как вход-колодец в ананьинские подземелья, т.е. тот самый легендарный "таинственный колодец".

По-моему мнению, есть смысл раскопать древний вход-колодец. Конечно, раскопки будут трудными и займут не менее двух-трёх лет. Исследования на местности, проведенные автором летом 2007 года, показали, что от колодца уходят в разные стороны древние подземные ходы.

Возможно, что раскопками колодца заинтересуются елабужские бизнесмены. Тем более раскопки актуальны, т.к. в 2008 году исполняется 150 лет со дня открытия всемирно известной ананьинской культуры. Можно конечно настроить гостиниц и ресторанов, но не надо забывать, что это всего лишь дополнительные услуги. Туристов в первую очередь интересуют подлинные пласты истории и культуры, и только затем наличие гостиниц и ресторанов.

Безусловно, необходимо участие профессионального археолога при расчистке колодца, чтобы археологический материал не был уничтожен. Присутствие археолога необходимо для стратификации слоёв, чтобы можно было сделать вывод о точном времени возникновения, характере и функционировании подземной системы.

Восстановить тайные ходы предлагал в своё время археолог К.И.Корепанов: "Нужно восстановить часть тайных ходов, обеспечить их безопасность, защищённость, вентиляцию и т.д., вполне удобную для посещения и удовлетворения посетителями своего интереса к прошлому" (см.: "Новая Кама", 28 декабря 1991 года, статья Камский "орешек").

Главная » По назначению » Где жил тимур. Тамерлан: биография